Претендент - Ирма Грушевицкая

Элис не оценила. Брошенная про кофеварку фраза сказала о многом. Ник ощутил себя полным кретином, бахвалящимся своей беспечностью. Карпе диам — лови момент, живи настоящим. Твой дом — это отражение тебя. А в его доме, по его же словам, не закрываются двери. Развлекательный центр и казино. Вива Лас-Вегас, блин! Любая здравомыслящая женщина, тем более мать, задумывающаяся о благе для своего ребёнка, после увиденного должна сделать определённые выводы.

Элис и сделала. Взмахом руки обведя вокруг него пространство, отрезала для Ника перспективу когда-либо ещё узреть себя в этом доме.

Лукаса — может быть. Но не себя.

Она просила не усложнять, но всё уже усложнилось. С самого начала не было у них просто, и они всё ещё продирались сквозь месиво непонятного мусора, разбросанного на пути друг к другу. Они как два магнита на верёвке с разными полюсами на концах: сближаются, чтобы в следующий момент отскочить друг от друга на приличное расстояние. Но верёвка-то есть. Она крепко связывает. Хорошо, используя им же предложенную тематику скачек, не верёвка, а упряжь. Они уже вместе бегут, только почему-то получается, что в разных направлениях. Оксюморон. Но жизнь, зачастую, только из них и состоит. Неловкости. Нелепости, ошибки. Жалеть о них — значит, жалеть о самой жизни.

Ник ни жалел. Ни мгновения, ни разу. Если только, что не нашёл их раньше — его женщину и его сына. А что если бы Элис уже была замужем, и какого-то другого мужика его Лукас называл папой? Он ещё ни разу его так не назвал, но от одной мысли об этом Ник заскрежетал зубами. Папой выходного дня он становиться точно не собирался. Как и мужем на час. Но теперь ему придётся потрудиться, чтобы его женщина и его сын это поняли.

Глава 22

Первую бутыль с травяным чаем посыльный принёс вечером того же дня как Элис забрала сына из больницы. В коробке вместе с ней лежал маленький медвежонок Кларк — маскот «Каббсов» и написанная от руки записка: «Принимать лучше на ночь. Обладает лёгким седативным эффектом». Сладковатый чай с приятной горчинкой Элис сначала попробовала сама, потом дала сыну. Лукасу напиток понравился. После его приёма горлышко перестало саднить, и он быстро заснул, положив рядом с собой новую игрушку.

На следующий день принесли ещё одну бутылку. Теперь уже с брелком в виде бейсбольного мяча, который сын тут же попросил надеть на свой любимый рюкзак. Потом ещё напиток и следующий сюрприз. Чай ли, подарки или предпринимаемое лечение, но Лукас быстро шёл на поправку. Николас позаботился обо всём: анализы, физиотерапия, патронаж — счёт в клинике оказался оплачен, как и последующая реабилитация.

Не отреагировать на подобное проявление заботы было бы, по меньшей мере, некрасиво. Номер телефона Элис взяла у старшего брата, но на звонок Нику смелости так и не хватило — ограничилась сообщением.

«Привет. Лукасу намного лучше. Спасибо за то, что ты для него делаешь. За чай в отдельности».

Покусывая в нетерпении большой палец, Элис смотрела на экран, где поочерёдно сообщение меняло статус от «доставлено» к «прочитано». Когда появилась надпись: «Ник Холланд печатает…», она замерла. Для сочинения четырёх предложений ей понадобилось полчаса, но конечный вариант послания всё равно вышел довольно сухим. С другой стороны, сухость — та же лаконичность, полное соответствие высказанному желанию провести между ними границу.

Строчка с сообщением, что Ник печатает не замирала ни на мгновение. В отличие от Элис, он над ответом не думал и слова не подбирал.

«Рад, что всё обошлось. Сообщи, когда можно будет его навестить».

Сжав губы, девушка зажмурилась и покачала головой. Неконструктивно и очень глупо переживать по поводу того, что твоя просьба оказалась услышанной.

Ник действительно не стал усложнять. Сияющий на солнце экспресс умчался в закат, на мгновение затянув её в обратный поток, и тут же выплюнул обратно на платформу к забытым вещам. Гадкое ощущение.