Любимая для Грома - Надежда Борзакова

Вот первое если и настало. Но оно оказалось не таким и страшным. Скорее всего облава на казино. Они же вне закона. Вопрос, почему загребли нас с Ирмой? Власа и остальных наших понятно почему, но мы? Случайность? Какая-то мелкая ментовская месть? В любом случае, ничего особенного.

Усмехнулась про себя. Могла ли подумать полгода назад, что арест будет попадать для меня в категорию «ничего особенного»?

Участок. Хмурый и сонный то ли дежурный, то ли следователь. С круглым животом, редкой бороденкой, форма неряшливая. Глазки сальные, поплывшие от вида двух красивых молодых женщин, одетых в платья, стоившие как его зарплата за полгода. Узнавания в них не было.

- Добрый вечер, - я изобразила самую сладкую и невинную улыбку, - меня зовут Ева… Ожегова. Дайте мне, пожалуйста, позвонить адвокату.

И, словно бабочка крылышками, взмахнула длинными ресницами. Девичья фамилия названа неслучайно. Это менты, мелкие сошки. Фамилия Громов им знакома и возыметь может как полезный, так и нежелательный эффект. К бандитским женам не все лояльны.

- Минута, - протянул мне засаленную трубку.

Преодолев гадливость, взяла ее в руки и принялась тыкать пальцами в кнопки.

Тимур ответил не сразу.

- Да? - сонный голос был злым.

- Тимур, это Ева. Власа, Вову, Марка и нас с Ирмой арестовала полиция в казино.

Меня перебил шквал ругательств вперемешку со смехом. Это ободрило. Я буквально почувствовала присутствие свекра рядом. Тимур - это почти как Влас. Он пальцами щелкнет и все будет хорошо.

Назвав адрес отделения, я распрощалась.

Обезьянник. Потом и мочой завоняло так, что пара глотков латте и бутерброд попросились на свободу, но я сдержалась.

В углу на лавке обосновались две ночные бабочки. Размалеванные лица, цепкие глаза без намека на интеллект во взглядах, короткие шорты, колготки в сетку, короткие же распахнутые курточки.

При виде нас лица девушек перекосились от злости. Красивые, ухоженные, в дорогих шмотках…

Хоть бы драться не вздумали. Список заразы, которую можно подцепить в такой ситуации длиннее рулона туалетной бумаги.

- Чего не здороваемся? - развязно пропела одна.

Ирма смерила ее убийственным взглядом.

- Че зенки вылупила?

- Да пошла ты…

Спросившая вскочила на ноги и рванулась к нам.

- Я жена Власа Громова, слышали, может о таком? - мой голос звенел, но звучал веско, - Слово скажу и…, - я многозначительно умолкла.

Девка явно слышала. Комично замерла в боевой стойке с растерянным выражением на размалеванном лице в двух шагах от нас.

- Сядь и не рыпайся, - она подчинилась.

Я выдохнула. Поежилась. Мало того, что трясло от нервов, так еще и было просто-напросто холодно в одном платье в сыром обезьяннике.

- Представляю, сколько голов полетит за то, что нас притащили сюда, - Ирма мстительно прищурилась.

- Да плевать, лишь бы выпустили до того, как околеем.

Она обхватила меня руками. Не очень-то охота обниматься, но так теплее.

- Скоты, страх совсем потеряли.

- Ир, не выражайся, я тебя прошу.

Ее бахвальство обострило тревогу за Власа. Что если его избили? Он же сопротивлялся при облаве, а менты такого не прощают. Ума не хватит испугаться имени, кто остановит? А он же не железный… И вдруг у нашего задержания иная причина, чем я думаю?

На глаза навернулись слезы. Захотелось закричать, позвать конвойных или как там они называются, умолять сказать, где Влас. Но я этого не сделала. Не проронила ни слова. Стояла истуканом, обнимая Ирму, кивала на ее бормотание и молчала.

- А мужик этот? Он же на похороны приходил, да? Это тот же? Это с ним у них терки!

- Я не знаю, Ирма, - вранье вышло уверенным, - У Марка спроси.

- Он мне не скажет. Вообще молчит, как рыбы последнее время. Чувствует, что боюсь его, что уйти хочу…

- Хочешь? - вспомнился тот разговор с ней.