Любимая для Грома - Надежда Борзакова

Залпом осушив пластиковый стаканчик, я открыла дверь, свесила ноги на асфальт и попросила полить мне на руки воду из бутылки, чтоб умыться. Парни подчинились, хоть явно были не в восторге от того, что я хоть частично, но на виду. Хорошо, что я не красилась, иначе косметика бы сейчас вся размазалась, превратив меня в чучело. Вытерев лицо салфетками, я достала из сумки косметичку и быстро накрасила глаза, чтоб хоть немного скрыть то, что плакала. Мысленно укорила себя за срыв при охране. Наши люди и без того сейчас в шоке. И они смотрят на нас. На меня и на Власа, единственных теперь…

Так, хватит.

Миновав все пробки в городе, мы приехали в особняк. Величественный, похожий на дворец дом возвышался над заснеженным садом. Казалось, что стоит мне переступить порог и из столовой донесется зычный Тимуров бас, а вскоре появится и он сам. Вот только этого не будет. Больше никогда.

Тишина в доме стояла звенящая. Так, словно он был живым существом и умер вместе с хозяином. Миновав прихожую, я оказалась в зале и увидела Анну и Диану. Первая безудержно рыдала, а вторая сидела, глядя перед собой стеклянными покрасневшими глазами. Словно стала еще меньше, осунулась. Постарела на десяток лет.

- Евушка, - тетя Поля, вытирая глаза, подошла и обняла меня, - горе-то какое…

Я положила голову на плечо женщины, зажмурилась на несколько секунд. Задержала дыхание, приказывая себе не плакать.

- Тетя Поля, где Влас?

- В кабинете, - всхлипнула женщина.

- Не трогай его сейчас, - царапнул голос Дианы.

Ну, в смысле не трогай?

- Тетя Поля, покормите, пожалуйста, ребят, хорошо, - попросила я.

Женщина с готовностью кивнула. А я под тяжелым взглядом Дианы направилась в кабинет Тимура.

Внутри было почти темно. Горела только настольная лампа. В теплом свете лицо Власа казалось меловым и застывшим, словно восковая маска. Он сидел в отцовском кресле, откинувшись на спинку. Услышав меня, поднял голову и, щурясь, попытался сфокусировать взгляд.

- Влас? – я медленно направилась к нему. – Диана сказала тебя не трогать, а я… я просто не могу…

Приблизившись, склонилась и обняла за шею. Сильные руки втянули меня ему на колени.

- Если ты перестанешь меня трогать, я здохну нахер, - проговорил Влас мне в плечо.

Я прижалась губами к его макушке и стала гладить густые волосы. Покачивалась, словно баюкая его. Молчала. Слова не были нужны, да и комок в горле помешал бы говорить нормально. Несколько предательских слезинок все же соскользнули с ресниц, пробежали по щекам, оставляя влажные дорожки.

- Зачем ты отпустила Андрея? – спросил вдруг Влас, посмотрев мне в лицо. – Тебе нельзя с одним охранником, Ева!

- Он и Ксюша… У них что-то намечается, представляешь? – голос сорвался. – Я и решила дать им вдвоем побыть… Прости меня.

Не верится… Просто не верится, что всего-то несколько часов назад мы с сестрой шушукались о парнях, словно две школьницы. Беззаботные и счастливые. Какой дурой я была, позволив себе позабыть, что пока Беркут жив ничего не кончено.

Влас обхватил мой затылок пятерней и, притянув к своему лицу, поцеловал в губы. С отчаянным голодом, но не по телу. По утешению.

- Я всегда буду помнить, - начала я, глядя в непроглядную тьму его блестящих глаз.

- Ева, не надо, - сдавленным шепотом перебил он, зажмурившись.

Я прислонилась щекой к его щеке. Почувствовала влагу кожей. Хорошо, пусть поплачет. Не сделает этого сейчас, сорвется потом. А этого нельзя.

- … как ты нас познакомил. Я тогда подумала, что Тимур похож на Дедушку Мороза, представляешь? В первую секунду, а потом поняла, что передо мной самый грозный и опасный человек из всех, кого я встречала ранее. Всех, кроме тебя.

Влас склонил голову, уткнувшись мне в изгиб шеи. Я забралась пальцами в его волосы на затылке. Гладила, прижимая крепче. От рваного дыхания вздрагивали каменные плечи. Руки тисками сжались на моей спине.