Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Щуплое тело бывшего танцовщика, который успел неплохо себя запустить, ударилось о стену с глухим, омерзительным звуком. Слишком гладкие блестящие губы, напоминающие вареники, оказались прямо перед глазами Поля Кифера, вызывая отчего-то острое желание оторвать их на хрен.

– Что на самом деле ты ей сказал, ничтожество? – прошипел Кифер в лицо Шадрину.

Тот несколько раз хрипло вдохнул, давя испуг во взгляде, но затем сумасбродство победило:

– Правду. Что, как только ты уедешь, никто не захочет работать с подстилкой хореографа, – сказал – и обреченно глянул на своего визави.

Никто бы не заподозрил в Поле Кифере человека сдержанного и уравновешенного. То, что тот слетает с катушек по щелчку пальцев, было очевидно.

– О ней печешься или о своем ненаглядном балете?

Пусть бы лучше он думал, что о балете. Тогда поводов ненавидеть Дияру у Шадрина было бы куда меньше. Ни к чему было кому-то знать, что Огнева стала его ахиллесовой пятой.

Эти двое с Беспаловым были заодно. Но если у директора обнаружился мозг, не позволивший сказать такое маленькой, больной и перепуганной девочке, то Шадрину гордиться было нечем. Или он настолько желал Полю провала, что готов был деморализовать нестабильную ведущую партию. Ради бога, соглашаясь взять Огневу в солистки, Кифер вовсе не собирался защищать ее от каждого постороннего чиха! И что из этого вышло? Он прислушивался к ее дыханию в ночи, проверяя, все ли с ней в порядке. А этот ублюдок…

– Еще раз откроешь при ней свой поганый рот – и ты пожалеешь. Ей не так давно исполнилось восемнадцать. Еще одна попытка на нее надавить – и некоторые люди могут заинтересоваться, как так вышло, что о болезни несовершеннолетней балерины театр начал заботиться без ведома ее родителей или опекунов. Твоему кукловоду Беспалову будет… нескучно.

Нужно было на этом остановиться, но Поль не удержался и с силой приложил Шадрина затылком о стену напоследок на глазах у спешащих их разнимать мужчин. Выбери ублюдок для своего маленького увлечения спиртным чуть более приличное место, и Поля бы уже давно выставили вон секьюрити. Но нет – повезло. Как и в том, что Шадрин оказался там, где, как знал весь театр, тот привык коротать свои жалкие вечера.

– Мужики, что у вас происходит?

Кифер знал, что стоит ему открыть рот и явить свой акцент, как разнимающие обязательно встанут на сторону Шадрина. Даже не потому, что тот вроде как пострадавший. А значит, разговор закончен.

– Ничего, – буркнул Поль.

На лицах собравшихся отразилось презрение. Кифер нечасто проклинал свое решение перебраться в Россию, где о толерантности слышали только по телевизору, и то не везде, но на этот раз – да.

– Проваливай отсюда, пока мы полицию не вызвали.

К удивлению Кифера, вместо самодовольства на лице Шадрина он увидел беспокойство. Это здесь за него вступились, а чего ждать в театре? Поль, конечно, не собирался применять силу там, но войну объявить – легко. И даже если он бы не вышел победителем, учитывая, что Кифер привык бить сильно и наверняка, а не исподтишка, Шадрину пришлось бы очень несладко. Отлично, что тот это понимал.

Кифер глянул на языкастого балетмейстера, ставя таким образом точку, развернулся и направился к выходу. Краем уха он уловил сочувствующее квохтанье над «своим».

Когда Поль вернулся в квартиру, внутри него все клокотало и кровь бежала по жилам быстрее. Стучала в висках, наполняла голову не теми мыслями. Дияре не следовало видеть его таким, она попросту не была готова увидеть изнанку человека, с которым жила в одном доме.