Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Стуча в дверь его кабинета, я кусала губы. С того самого дня мы не оставались наедине, и теперь я корила себя за то, что позволила Полю эту паузу. Я не готова к его новой стратегии по моему отталкиванию. Нужно хотя бы поговорить. Если он не хочет иметь со мной отношений, кроме рабочих, пусть скажет об этом в лицо. Взрослые люди так и поступают, а уж точно не спят с подругами своих бывших в надежде вызвать должное омерзение! Впрочем, не признать действенность этого потрясающего способа невозможно.

Я вошла в кабинет еще раньше, чем получила на то разрешение.

– Можно?

Мимолетно, но на лице Кифера я увидела обреченность. Меня, выходит, ждали, но радоваться – не спешили.

– Заходи, – раздраженно буркнул Поль.

Он отошел от шкафа, сунув папку как попало на полку. На Кифера это не походило. Вот же… И как я раньше не замечала за ним подобные странности? Почему слепо велась на нарисованный им бесчувственный излишне жестокий образ? Впрочем, я вполне могла удариться в другую крайность и искать звоночки там, где их нет.

– Я не буду ходить вокруг да около. – А вот теперь я заметила знакомое раздражение. – Я прошу вас поговорить с Мерхеевым о том, чтобы он поднял мне оклад. Я понимаю, что это преждевременно, что я не полноценная солистка, но это вопрос выживания.

Разговаривать с Полем на «вы» было равносильно езде на велосипеде задом наперед, но с этим требованием приходилось считаться. Иной вариант его слишком раздражал.

Кифер бесстрастно смотрел на меня какое-то время. Молчал, будто ожидая подвоха. Затем выдернул из стопки стикер и ручку. Протянул мне.

– Пиши сумму, которую хочешь. Попытаюсь решить этот вопрос.

Обалдев от такого предложения, я застыла столбом. Только потом отмерла и отщелкнула колпачок. Но не ринулась писать, вместо этого заговорила снова.

– Почему? В смысле, я не ожидала, что ты… вы так легко согласитесь.

Устало-раздраженный вздох, после которого Поль вдруг соблаговолил развернуто ответить.

– Я не знаю, сколько ты получаешь, но Мерхеев скупердяй, что я прочувствовал на собственном опыте. И как только новость о Ковент-Гардене уйдет в массы, ты ничего не получишь, даже если по миру пойдешь.

Условия в квартире Эви и Светы, видно, Кифера впечатлили, раз он взялся мне помогать. Раньше мы темы финансов не касались. Я не хотела каяться в содержании семьи, Поль тактично не спрашивал. Но как было не заметить, что одета я вовсе не на оклад первой солистки? Как он вообще со мной такой связался? Впрочем, понятно как. Его интересовала в первую очередь партия, а не мои прикрытые джинсами и футболками прелести. И когда только все это сломалось?

Я склонилась над столом Поля, механически поправила выскочившую из пучка шпильку и написала цифру. А когда вскинула глаза, обнаружила, что он все это время рассматривал мою макушку. Пойманный за подсматриванием, он сжал зубы так тесно, что на щеках заходили желваки. И тотчас включился привычный режим защитной тирании:

– Бехчин потребовал плату за простой?

– Мне пришлось искать собственное жилье. И раз не без твоего участия, – толсто намекнула я на Эви. – То постарайся хотя бы сделать так, чтобы у меня остались деньги на еду.

Мы оба замерли после этой фразы, потому что… ну, анорексичка, просящая денег на еду, – это как минимум нетипично. Киферу необязательно было знать, что я могла не есть, но готовила исправно. Это доставляло мне иллюзию нормальности. Меня тянуло к еде, но не настолько, чтобы от нее шарахаться. И опять же, если вкусно, то и соблазн тоже имеется. Жаль, что у меня никак не выходило убедить себя, что едой я не испорчу себе все карьерное будущее. Нестеров уже мозоль на языке натер, повторяя, что это я молодец, что голод тут ни при чем, но повторюсь: анорексички – неуверенные в себе неврастенички. А балерины еще и суеверны до ужаса, вспомнить хоть Эви с ее заколкой. Вот и получается, что я Нестерову кивала, соглашаясь, а затем оставалась одна… и все по кругу.