Бывшие в падении - Александра Гейл (2021)

Я зажмурилась. Говорить о таком с мамой оказалось до крайности неловко. Я не замужем. Я даже не говорила ей, что с кем-то встречаюсь. Строго говоря, мы с Полем и не встречались. Даже если в тот раз… это просто смешно! В прошлом никакая контрацепция не сработала, теперь… Просто не может такого быть.

– У меня грудь болит, это хороший знак.

– Как давно? – участливо спросила мама.

– Ну, где-то неделю, – сказала это – и сглотнула. Это слишком долго.

– Сделай тест, – подчеркнуто мягко сказала мама.

У меня перед глазами начало темнеть, и я медленно, вдоль кухонных тумб, опустилась на пол, чтобы не упасть.

86

Мама о моем выкидыше ничего не знала, поэтому объяснить ей причину, по которой я впала в состояние тихого ужаса, оказалось сложно. Она пыталась успокаивать меня, повторяя, что деньги мы найдем, что ничего страшного не происходит, что все образуется. Говорила, что дети никогда не бывают вовремя. В общем, мама на удивление поддержала меня, в отличие от отца когда-то. Не спросила, кто отец или как так вышло, за что ей отдельная благодарность, но переживала я не об этом. И слова ее добрые меня не утешали.

В какой-то момент я обнаружила себя на диване, лежащей на коленях у мамы головой, пока она перебирала мои волосы. И все говорила, какие они красивые, как хорошо, что я их так и не обрезала, подобно другим балеринам. Я жмурилась, давя слезы. Я ведь не обрезала волосы из-за Поля… Мне должно было быть стыдно за свое поведение, но я ничего не могла с собой поделать. Рамиль оказался в тюрьме, маме определенно было непросто, ведь это ее ребенок, но вместо того, чтобы переживать о нем, она вынуждена была утешать свою бестолковую дочь. Вот за что ей все это?

Такое состояние длилось три дня. На четвертый мама утром ворвалась ко мне в комнату с намерением дать живительного пинка, но я уже сползла с дивана и пыталась собрать себя в кучу. Наметила себе план по поиску работы. Да хоть учителем физкультуры, и то шаг вперед!

На столе меня дожидалась перловая каша. Просто каша с кусочком масла сверху. Простейшая. Я набрала ее в ложку и поняла, что выбора нет. Такая вот жизнь, да. Что-то со мной случилось независимо, но во многом виновата я сама. Расплачиваться придется. В том числе перловой кашей, которую нужно прожевать и проглотить, если я не хочу убить еще одного ребенка. Вздрогнув от этой мысли, я сунула ненавистную кашу в рот и начала жевать. Ни розовых помидоров, ни неуместного кокетства.

– Все будет хорошо, Дия, – тихо сказала мама, очевидно заметившая разницу в моем поведении.

Я кивнула, но ничего не ответила. Если не будет, я уже не выкарабкаюсь. Один выкидыш из-за недоедания еще можно с огромной натяжкой рассматривать как ценный урок, но уж точно не два. Я не была готова к такому испытанию в сложный момент. Надеялась, что у меня будет время найти опору, повзрослеть и почувствовать себя не такой беспомощной. Но ничего подобного.

План на день был простой: обойти ближайшие улицы и посмотреть, какие здесь есть школы, секции и – о кошмар – даже детские сады. Ни на что особо не рассчитывала, но мысль ездить ежедневно на другой конец Казани повергала в уныние. Должны же быть хоть какие-то преимущества родного города по сравнению с Москвой!

С гардеробом тоже оказалось все непросто. Танцовщики славятся стилем casual и любовью к oversize, прикрывающему несовершенства фигуры. В общем, пришлось проводить жесткую сортировку. И я вдруг с удивлением подметила, что с момента терапии у Нестерова обзавелась куда более приличным гардеробом, нежели ранее. Но ничто из этого для собеседования не подходило. Ругнувшись, я бросила очередную кофту в стопку отбракованного и скинула волосы с лица. Ну, и что надеть? Попытаться соответствовать или явиться в своей первозданности, чтобы никто не испытывал иллюзий? В конце концов, я не в офис иду устраиваться.

За этими размышлениями меня и застал дверной звонок.