Осенние - Ульяна Каршева (2014)

— Здравствуй, Аркадий, — отозвался Костя. — Разреши представить тебе мою спутницу — Алёну.

— Здравствуйте, Алёна.

Как я порадовалась, что сумочка моя висела на той руке, которой я держалась за Костю! Аркадий легко взялся за мою правую руку и поцеловал её… Ой, куда это я попала… С испугу я чуть не присела в реверансе. Но главное — я заставила себя не дёргаться и уж точно не выдирать руку из ладоней Аркадия.

— Здравствуйте, Аркадий, — улыбнулась я ему.

Странно, но лицо его смягчилось, словно он остался чем-то доволен.

— Вы у нас впервые. Хотите, я побуду вашим гидом по дому?

— Покажи ей свою галерею, — посоветовал Костя. — Алёна — художник-примитивист.

— О! Прекрасно! Алёна? — И он приглашающе согнул руку.

В небольшом смятении оглянувшись на Костю, я встретила понимающий взгляд и подбадривающую улыбку. И перешла к Аркадию, пряча недоумение и даже некоторый страх. Но Аркадий повёл меня спокойно вперёд. А затем я совершенно успокоилась: Костя, не отставая, следовал за нами!

Мы прошли ещё несколько комнат самой настоящей анфилады и в самом деле очутились в галерее. Здесь Аркадий попросил Костю включить верхний свет, потому что галерея будто купалась в полумраке. Идти было легко, но картин не видно.

Свет включился тоже не сразу, а постепенно, волной шёл от одного конца галереи к другому. Настоящее представление, если учесть, что картины здесь были необычные.

Если выразить современным словечком, то глазам предстал микс.

Хозяин галереи развесил картины таким образом, что сразу после портрета я видела пейзаж, а затем — натюрморт. Но странная идея расстановки картин меня поразила. Я медленно двигалась от одного холста к другому — так медленно, что иногда вспоминала: меня, вообще-то ведут, а я заставляю себя дожидаться. Но даже осознание, что делаю что-то не так, не заставило подчиниться. Я хотела рассмотреть всё представшее глазам. И только через некоторое время обнаружила, что путешествую от картины к картине уже без спутника. Как-то краем сознания я видела, что Аркадий, незаметно оставивший меня, отошёл к Косте, и мужчины негромко разговаривают о чём-то.

Мне было не до них.

Впитывая содержание картин, краски (стороной мне словно напоминали — тоже отреставрировано!), я будто проникалась живописью прошлых веков. Полностью очнулась у картины с бушующей весной, которая воплотилась в букет поразительно богатых гроздьев сирени — кипенно-белой, роскошно-розовой, глубоко-лиловой. И, глядя на пышные ветви, которые почти скрывали круглую вазу, тяжело свешиваясь по сторонам, я вздохнула, чуть не молясь про себя: Господи, хоть бы дожить до этой сиреневой весны, которую я могу встретить рядом с Костей!

— Алёна? — позвали меня.

— Да, я сейчас. — Кинув на весенний букет последний взгляд, счастливо вздохнув от пережитого, я заторопилась к мужчинам. И, остановившись рядом с Костей, незаметно и поспешно сунув под его руку ладонь, сказала: — Это было… роскошно!

Аркадий засмеялся. Но не над моими словами. Он просто радовался, что мне понравилась его галерея, его собрание картин — чуть позже выяснилось, что он сам их собирал. Я сразу уловила в его смехе горделивые нотки и высказала горячее пожелание ещё раз прийти в эту чудесную галерею, чтобы насладиться его коллекцией живописи.

— Что ж, вы можете погулять здесь немного ещё, — сказал владелец галереи. И кивнул Косте: — Я передам, чтобы вам принесли кофе.

И ушёл, у двери оглянувшись на нас.

— Он знаток живописи? — спросила я, снова устремляясь к картинам и чуть не таща за собой Костю. — И что это за дом?

— Ну… — таинственно улыбаясь, сказал Костя. — Вы, леди, посетили закрытый клуб, в котором вы пришлись по душе его владельцу. Алёна, ты очаровала Аркадия. Редко кто удостаивается чести пить кофе в его галерее.

— Клуб? — Слово было не менее таинственным, чем голос Кости. — Это всё здание — клуб? А при чём тут галерея?