Осенние - Ульяна Каршева (2014)

Мы наперебой болтали, шутливо обсуждая возможность выставиться в наших художественных музеях и в выставочных залах, хотя иной раз и со смехом — я всё-таки пока смущалась думать о таком грандиозном, пока терпение не лопнуло у Тани:

— Да ведь помечтать-то не вредно! Тебе что — за всё то время, которое у тебя сейчас есть, трудно нарисовать ещё несколько картин? Люди и с несколькими картинами попадают во всякие галереи Уффици, а ты!..

— Откуда ты знаешь про Уффици? — поразилась я.

— Ну, когда у тебя начало получаться с портретами, я кое-что почитала, — смущённо сказала Таня. — Не про галереи, а вообще… Интересно же, что моя подружка такая талантливая, оказывается. Ну и посмотрела, где чего.

— Тань, — таинственно сказала я, — а у меня скоро не только выставка.

— А что ещё? — жадно спросила подружка.

— Мне уже вот что сказали… У меня одну картинку, из выставочных, купят! В частную галерею! Вот!

Таня всплеснула руками и закрыла ладонями рот, хотя часть торжествующего визга прорвалась. Мы пригнулись от ужаса, хотя счастливый смех обеих и продолжал рваться наружу! Но в кафешке с утра был только один посетитель — кажется, студент, только и посмотревший на нас с недоумением и снова уткнувшийся в разложенные перед ним тетради. А продавщица взглянула в нашу сторону, улыбнулась нашей радости и больше не отвлекалась от работы — наклеивала этикетки на пирожные в витрине.

— Слушай, а что у вас с Костей? — снова смущённо спросила Таня. — Мне сплетничать, конечно, не хочется, но…

— Пока ничего неизвестно, — бодро сказала я. — Но, думаю, пока всё хорошо.

— Ладно, не будем об этом, — решила Таня. — Слушай, дай ещё поглядеть этот твой самоучитель — мне теперь тоже хочется попробовать порисовать, хоть и никаких талантов нет.

— Не зарекайся, — уже задумчиво сказала я.

И мы вместе поразглядывали толстую, большущую книгу, переворачивая плотные листы и шёпотом комментируя рисунки в ней. А потом спохватились — Таня опаздывает! Быстро похватали то, что съесть не успели, и помчались из кафе. Я проводила её до библиотеки, и здесь Таня спросила:

— А ты сейчас куда?

— В сквер. Пока буду рисовать так, как есть, а потом — поеду домой изучать самоучитель, — сказала я, мельком решив, что домой — это в том случае, если Костя не позвонит приехать к нему.

Дверь за подружкой хлопнула с одновременным звонком моего мобильного. Прихватив в охапку все свои вещи, я вынула телефон. Дрожащими от радости пальцами ткнула в кнопку панели и тут же сунула его к уху.

Улыбка счастливого предвкушения начала медленно таять с первых же слов, сказанных бесстрастных женским голосом. Сама не понимая, отчего, но не отключая мобильного телефона, я побрела к остановке. Здесь поставила на скамейку сумку и пакет с покупками. Наконец, собравшись с мыслями, перебила сплошной поток матерщины:

— Вера, зачем ты звонишь?

— Последнее предупреждение, — монотонно сказала она. — Ещё раз увижу или узнаю, что ты с ним… — Далее опять последовала матерная тирада, в общем и целом в которой прозвучало, что мне не жить.

И — гудки.

Машинально сунув мобильный в карман плаща, я оглядела скамейку. Сухая. Чистая. Кроме нескольких липовых листочков, на ней ничего нет. Села чуть боком к поставленным сумкам…