Осенние - Ульяна Каршева (2014)

Официант отвёл нас в одну из закрытых комнат — как оказалось, Костя заказал место заранее. Я ещё хмыкнула: ишь, какой уверенный. А если б я отказалась?… Здесь же официант взял мои хризантемы и поставил их в огромную вазу, в центре накрытого стола.

А вообще, мне здесь неожиданно понравилось. Такая светлая маленькая комната, закрытая с трёх сторон стенами, а с четвёртой — застеклённая. Причём верхние два стекла легко разъезжалось в стороны, и внизу оказывались почти перила. Я вспомнила свою панику, когда Константин решил меня сюда впервые привести, и пожала плечами: и стоило психовать? Но, опираясь на перила стеклянной стены и оглядывая часть парка, представшую глазам, подумала ещё немного, вспомнила ситуацию и сообразила: Костя тогда был мало того напористым, так ещё и мало мне знакомым человеком. Тогда я трусила не столько из-за кафе, сколько из-за самого Кости. Кажется, сейчас я могу пойти с ним куда угодно — и ничего не бояться.

Волосы шевельнулись под тёплым ветром, и откуда-то сверху на меня посыпались кленовые листья. Один из них я поймала. Лист был не то что багряный, как сначала я решила, а жёлтый и словно обрызганный кровью по зубчатым краям… На какие-то мгновения мне стало тревожно, но потом я улыбнулась. Это всего лишь тень падает на лист, отчего он и кажется багровым, а на деле…

— Алёна!

Я обернулась. Костя, прицелившись на меня мобильником, щёлкнул.

— Эй, предупреждать надо! — Смеясь, я спряталась от него за кленовым листом, а потом выглянула из-за него и лукаво улыбнулась.

— А я специально не предупреждал… Алён, ну-ка, ещё раз — чуть боком, чтобы я не против света. Ага, вот так… Улыбаемся!

Не выдержав, я засмеялась. Костя сам расплылся в улыбке и сделал ещё несколько кадров. Совершенно довольный, он показал мне, что получилось. Я фыркнула.

— Но-но! Я, конечно, не художник, но… — Он поднял брови, хмыкнул. — Не художник, но охотник. Теперь я тебя поймал, и ты всегда будешь со мной! Не сбежишь! — закончил он с торжеством и кивнул на стол. — Пошли обедать.

Шагнув к столу, я замерла на месте. Стульев нет. Вместо них — небольшой низкий диванчик, и край круглого стола лишь слегка нависает над ним, тоже сниженный. Когда успели убрать стулья? Они же только что были здесь!

— Пошли-пошли, — поторопил меня Костя. — Я голоден, как волк.

— Но…

— У нас с тобой впервые столько времени, что вместе посидеть не откажешься — надеюсь? — На последнем слове он заглянул мне в глаза.

Куда деваться?… Осторожно села на диванчик, он — рядом. Оказалось очень тесно, как будто сели в кресло. И Костя, бессовестный, сказал, что ему просто неудобно по-другому сидеть. Не успела я и слова сказать, а он сунул руку мне за спину — я невольно привалилась к его боку, потому как он ещё и прижал меня к себе.

— Ты знаешь, что ты бессовестный? — задумчиво спросила я.

— Знаю, — самодовольно сказал он и легонько поцеловал меня в висок. — Зато так удобней со всех сторон, куда ни посмотри.

И!.. И принялся кормить меня! Даже ложки с вилкой не дал — всё со своих! Мы хохотали так, что вскоре, естественно, перемазались в соусе, и пришлось тратить салфетки — мне, конечно. Костя только шутливо сердился, что я не оставляла ничего, что можно было бы вкусно съесть — с меня-то!

Потом всё так же, в обнимку, приступили к десерту. Уплетая что-то поразительно нежное и сладкое, я спросила:

— Костя, а когда ты уезжаешь?

— Завтра вечером. Что у тебя на завтра? Какие планы?

— Завтра — воскресенье. Иду на Новый Арбат. Хочешь со мной?

— До обеда занят. Но после — могу подождать тебя на площади внизу. — Он облизал ложечку и с вожделением посмотрел на мою креманку. На всякий случай, хихикая, я отодвинула десерт подальше от него, чтобы не достал. — Алёна… Кого ты выглядывала в зеркальце?

— Что?

— Ну, ты довольно часто посматривала в боковое зеркальце машины.

— Хм… А может, я просто смотрела?