Из жизни звезд - Джиллиан Карр (1995)

Она не вполне была уверена в этом. Бабушка Парелли ею явно не гордилась. Хорошо, что хоть отец Эндрю принял ее заботы всерьез. Это принесло ей огромное облегчение. После этого он стал заходить в семью, о которой она рассказала, чтобы поинтересоваться самочувствием ребенка и наладить доверительные отношения с его родителями. Эндрю продвигался медленно, но верно. Он сделал свои выводы о проблемах молодой семьи, и через некоторое время Джина отметила, что синяки у малышка исчезли, он превратился в ласкового и жизнерадостного ребенка.

Этот случай сблизил ее с увлеченным работой молодым человеком, который всегда не только с готовностью выслушивал ее, но и пытался помочь. Он неизменно отмечал ее сообразительность и отзывчивость и заверил, что семья получит необходимую помощь благодаря тому, что у нее хватило мудрости сообщить о беде. Он стал для нее человеком, с которым можно говорить откровенно, кто может по-настоящему понять ее. Она была убеждена, что он был самым замечательным человеком в мире.

Парни ее возраста казались ей слишком примитивными и незрелыми, да и интересовались они лишь одним. Джина немало размышляла о сексе, но была достаточно наслышана о том, к чему могут привести забавы на заднем сиденье автомашины.

Об этом не нужно было беспокоиться, когда она была с отцом Эндрю. Ее тайные мечты о нем никогда не могли осуществиться. Он был так верен Богу, что не мог даже заподозрить о тех чувствах, которые она испытывала при встрече с ним. В двадцать пять лет он был удивительно зрелым, добрым, внимательным и красивым.

И не только таким.

Шли месяцы, и ее чувства развивались в совершенно неожиданном для нее направлении. Она не заметила, когда именно ее первоначальное девчоночье обожание переросло в нечто более глубокое. Так или иначе, но чем больше времени проводила она с отцом Эндрю, тем больше видела в нем мужчину. Она стала пугаться своих новых чувств. Неужто она собирается влюбиться в кюре? Да, она восхищалась им, это верно. Она ценила его дружеское расположение к ней, это тоже верно. Но иногда Джине казалось, что ее новые чувства находят в нем отклик. И она начинала страшиться этого.

Однажды Джина прибежала из школы к отцу Эндрю, возбужденно помахивая наградной лентой. Она получила первое место за Слово оптимиста, которое Эндрю побудил ее написать.

— Я победила! — закричала она, бросая книги на стол. — Вы были правы, а я думала, что у меня нет шансов!

— Умница!

Эндрю улыбнулся, видя ее возбуждение и, обходя стол, двинулся к ней с распахнутыми руками, намереваясь поздравить ее. Однако отеческие объятия внезапно приобрели несколько иной оттенок. Его руки обвились вокруг нее, и она оказалась тесно прижатой к его телу. Она напряглась и вопросительно посмотрела в сияющее лицо Эндрю.

Лучезарная улыбка мгновенно исчезла с его лица, ее сменило желание, которое росло по мере того, как его губы все больше приближались к ее губам. Сладостный поцелуй вернул их к действительности, и они отпрянули друг от друга. Прикоснувшись тыльной стороной ладони к своему рту, она все еще ощущала тепло его поцелуя.

— Это… дурно, — прошептала она. — Зачем вы это?

— Джина… — В глазах Эндрю читалось такое смятение, которого ей никогда не приходилось видеть. — Прости… Я не должен был… Тебе лучше уйти.

Конечно, она ушла. Она убегала так, словно за ней гнался рой ос. Однако в тесной комнате, в которой она жила вместе с Селией и Леной, она, прислонившись щекой к оконной раме, мысленно несколько раз прокрутила этот поцелуй.

После случившегося она избегала контактов с отцом Эндрю. Когда его пальцы коснулись ее рта при целовании тела Господня во время причастия, Джина задрожала. Она пыталась молиться, чтобы испросить прощения, но лишь сильнее ощущала свою греховность.

«Неправда, — в отчаянии думала она, когда, закрыв глаза, видела перед собой осуждающее лицо бабушки Парелли. — Я не такая, как бабушка Гертруда. Я не могу быть такой. Я — хуже».