Из жизни звезд - Джиллиан Карр (1995)

Едва ли не каждый час она бегала в ванную, чтобы проверить свое белье.

Она почувствовала приступ тошноты. От нервов, сказала себе Джина, прополаскивая тарелки и передавая их Селии для вытирания. От запахов бекона и блинчиков на кухне ей хотелось блевать. Младшие братишки и сестры беспечно носились вокруг, когда она схватила школьный ранец и завтрак и выскочила через заднюю дверь. Она не может быть беременной, убеждала себя Джина. Задержка была всего на пять дней. Слишком маленький срок, чтобы по утрам испытывать тошноту.

Прошло еще несколько мучительных дней. Когда истекла третья неделя, Джина больше не могла скрывать свой страх. Она отправилась на автобусе в аптеку, которая находилась в пяти милях от дома. Здесь ее не могли узнать, и она купила средство для домашнего определения беременности.

Было так мучительно ждать следующего утра, чтобы провести тест. И в течение всего времени, пока она возилась с палочкой и погружала в баночку с мочой, Тони барабанил в дверь ванной и истошно кричал, что хочет писать. Она очень торопилась, руки ее дрожали, она уронила баночку, и моча выплеснулась на пол. Джина с трудом сдержала слезы. Она вытирала пол и в отчаянии думала, что теперь нужно дожидаться следующего утра, чтобы повторить тест.

Ей хотелось умереть.

На следующее утро результат подтвердил то, в чем в глубине души она уже не сомневалась. Джина была беременна.

Ей не будет прощения за этот грех. Скандал принесет позор семье.

Мысль о том, какое потрясение испытают ее родители, приводила Джину в ужас. Они будут рыдать от стыда, когда узнают обо всем. Ее мать была глубоко верующей, она регулярно посещала церковь и готовила для приходского священника… Как сможет она смотреть в лицо прихожанам после этого? И отец… Она боялась даже подумать о своем деликатном, трудолюбивом отце, который всегда гордился воспитанием детей. Каково ему будет узнать, что его старшая дочь опозорила семью и церковь?

А бабушка Парелли никогда больше не будет с ней разговаривать.

Скандал. Сплетни. Позор…

Ее слабость и неспособность устоять перед искушением обрушатся на всю семью. И нет никакого выхода их этого.

Потрясенная, Джина притворилась больной, когда братья и сестры отправлялись в школу. Собираясь с бабушкой Парелли делать на рынке еженедельные закупки, мать осмотрела ее.

— Ты выглядишь страшно бледной, Джина. Я заварю тебе лавровый лист, это пойдет на пользу твоему желудку.

— Спасибо, мам, — сумела произнести Джина из-под груды одеял. В дверях бабушка Парелли просверлила ее глазами.

— Я вернусь через час. Потерпишь?

— Да, все будет хорошо.

Но ничего хорошего уже никогда не будет. Едва захлопнулась входная дверь и Джина поняла, что осталась одна, она дала волю давно сдерживаемым рыданиям. Наскоро одевшись, она направилась в приход.

Эндрю придумает, что делать, повторяла она, пока бежала. Она ухватилась за эту последнюю свою надежду. Надо поговорить с ним.

«Ну почему он стал священником?»

Этот вопрос обжег ее сердце, когда она пересекала пустынную стоянку перед церковью. Если бы он был обычным человеком, был бы выход. Они могли бы пожениться. Конечно, здесь были щекотливые моменты, кое-кто после рождения ребенка догадался бы посчитать месяцы, чтобы определить истину, но прямой удар был бы отведен. И она и Эндрю навсегда соединились бы.

Он был единственным, кого она будет любить. Она до отчаяния хотела быть с ним. Для нее пыткой были все эти дни, когда она избегала его. Она продолжала думать о нем, мечтать, грезить и тогда, когда смотрела на него во время литургии.

Она ревновала его даже к Богу, который первый предъявил свои притязания к Эндрю. Это было несправедливо. Из-за этого она не могла быть с человеком, которого любила.