Дикарь - Данелла Хармон

— Черт бы побрал этого де Монфора! Хитрый. Ишь что сумел разнюхать, — прохрипел он, скомкав записку. Ведь попади она в руки герцога Блэкхитского, качаться бы Спеллингу на ближайшем суку, потому что написанное в ней изобличало его в тяжком преступлении. — Он все знает!

— Да. Я догадался об этом, когда аптекарь рассказал мне, что он задавал ему странные вопросы. Тогда я заплатил садовнику, чтобы тот не спускал с него глаз. Когда садовник подслушал, как он просит Тома Хьютона отвезти записку герцогу, он сразу понял: тут что-то затевается.

Он последовал за парнишкой, стукнул его по голове и забрал седельную сумку, в которой лежало письмо.

— Почему же, черт возьми, он не принес его нам сразу?

— В сумке была еще фляга с джином.

— Пропади все пропадом!

Вудфорд, опасливо оглянулся через плечо, наклонился к Спеллингу и тихо спросил:

— Что будем делать, Джон?

Спеллинг поднес обличительную записку к пламени свечи и наблюдал, как бумага, скручиваясь в огне, обращается в пепел.

— Разве не ясно? — Он стряхнул с пальцев пепел. — Лорд Гарет слишком много знает. С ним надо покончить, пока он не рассказал обо всем Блэкхиту. Ведь если это случится, мне конец.

Вудфорд поднялся.

— Ладно. Я займусь им прямо сейчас. Вы, кажется, сказали, что он отправился в город за лордом Брукгемптоном? Я его подстерегу, когда он будет возвращаться через луга, всажу ему нож в спину и сброшу тело в Темзу…

— Нет, нет, так дело не пойдет. Я вложил слишком много денег в де Монфора и не хочу их потерять, выбросив его в реку. — Он поднялся, налил себе еще стаканчик, отхлебнул, прополоскал рот и проглотил обжигающую жидкость. Потом обернулся к Вудфорду:

— Нет, Вудфорд, я уже заработал на нем целую кучу денег, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что мы с тобой заработаем на нем сегодня вечером.

— Как вы собираетесь это сделать? Он нас подозревает. Он будет ждать, что мы одурманим наркотиком шотландца, чтобы снова обеспечить ему победу, а потом ему останется только разоблачить нас перед всеми собравшимися…

— Не будь таким простофилей, Вудфорд, я не собираюсь давать наркотик шотландцу. Не для того я поставил все свои деньги на Мясника, чтобы допустить его поражение.

Вудфорд озадаченно поднял косматые брови.

— Лорд Гарет — англичанин, — продолжал Снеллинг, — и я могу с уверенностью сказать, что каждый англичанин, присутствующий на этом матче, будет ставить на него, как бы ни был страшен огромный шотландец. Пусть даже будет ясно, что он сделает из Дикаря отбивную к концу первого раунда. Англичанин сделает это из чувства патриотизма.

Вудфорд внимательно слушал его, потирая подбородок.

— Все будут ставить на лорда Гарета, — сказал Спеллинг, и глаза его заблестели. — Но мои деньги, все до последнего пенса — поставлены на шотландца. И знаешь почему? А потому, что лорд Гарет потерпит поражение.

Вудфорд покачал головой:

— Послушай, Джон, неужели, по-твоему, он настолько глуп, что станет пить что-то перед началом поединка?

Особенно если ты ему предложишь…

— Мне не придется ничего ему предлагать, Вудфорд.

Ты видел когда-нибудь, как дерется шотландец? У Лорда Гарета нет ни малейшего шанса победить его. Он хорошо дерется, но не настолько хорошо, чтобы справиться с этим противником. — Спеллинг встал. Лицо его пылало ненавистью и гневом. — Нет, Вудфорд, на этот раз его противник не будет находиться под воздействием наркотика.