Дикарь - Данелла Хармон

Герцог не обратил на него внимания.

— Люсьен! — Собрав последние силы, Гарет поднялся с кровати, однако это усилие и, конечно, ирландское виски его доконали. Коснувшись ковра, его ноги подогнулись, и он тяжело рухнул на пол в глубоком обмороке.

Доктор, слуги, друзья бросились на помощь.

Герцог даже не оглянулся.

Джульет, все еще одна, стояла в огромном холле, изумленно оглядываясь вокруг. Детство ее прошло в лесном штате Мэн, а юность — в весьма провинциальном Бостоне, и она не только никогда не видела, но даже и представить себе не могла ничего похожего на это помещение.

Слева и справа от нее наверх поднимались витые каменные лестницы. Они, судя по всему, вели в башни, которые она уже видела снаружи. Всю стену целиком закрывал старинный гобелен с изображением сцен охоты. Окна, разделенные каменной кладкой, поднимались от пола до потолка, за ними была ночная тьма, а в стеклах отражались мерцающие огоньки огромной люстры, свисающей с потолка над ее головой. В люстре горело не меньше сотни свечей. Такое великолепие и такое… расточительство! В нишах вдоль каменных стен красовались средневековые рыцарские доспехи со зловещими прорезями в забралах; в простенках между ними были развешаны щиты, украшенные гербами, боевые топоры и другое старинное оружие.

Подумать только, ведь Чарльз здесь вырос… он прикасался к этим камням, проходил под этими окнами, возможно, сотню раз стоял на этом самом месте…

Ее неожиданно охватил благоговейный трепет, и впервые за последние двенадцать месяцев тяжелые переживания — не говоря уж о перенесенном за последние несколько часов — сменились чувством облегчения, оттого что она и Шарлотта наконец оказались в безопасности, под крышей дома, который некогда был домом Чарльза. Здесь, в этом незнакомом замке, в незнакомой стране, на нее вдруг повеяло чем-то родным. Она словно почувствовала присутствие Чарльза, который смотрит на них откуда-то с заоблачных высот и улыбается довольной улыбкой, зная, что теперь его новая семья не будет ни в чем нуждаться. У нее глаза наполнились слезами. Еще никогда после его гибели она не ощущала так сильно присутствие Чарльза рядом с собой.

Закусив предательски задрожавшую нижнюю губу, Джульет высоко подняла над головой Шарлотту, чтобы малышка могла получше разглядеть величественный дом, где родился и вырос ее отец.

— Посмотри, Шарлотта, — сказала она, указывая ручкой ребенка на рыцарские доспехи, — я уверена, что твой папа играл этой штукой, когда был маленьким мальчиком.

Но Шарлотту больше занимала сверкающая люстра над головой. Джульет, смеясь и плача одновременно, высоко подбросила дочь. Шарлотта взвизгнула от удовольствия и забила в воздухе ножками и кулачками.

О Чарльз! Здесь ли ты? Видишь ли меня и свою дочь?

Джульет, пребывая в эйфории от ощущения близости своего возлюбленного и от того, что, преодолев долгую и трудную дорогу, добралась наконец до своего места назначения, не услышала неумолимо приближающихся шагов.

Дверь распахнулась, и Джульет замерла, держа над головой дочь. Потом медленно опустила ребенка и крепко прижала к груди, как будто почувствовав опасность.

В тридцати футах от нее стоял высокий элегантный мужчина в черном бархатном халате. Его кружевное жабо было заколото булавкой с мерцающим рубином, бриджи плотно облегали длинные мускулистые ноги, обутые в туфли с серебряными пряжками, украшенными бриллиантами. В глубине его темных глаз мерцали огоньки. Волосы у него тоже были темные, как ночь за окнами. Выражение лица упрямое, жесткое. Он и бровью не повел, увидев грязные, пропитанные кровью юбки Джульет, и, элегантно поклонившись, представился:

— Я Люсьен, герцог Блэкхитский. Гарет сказал мне, что вы знали Чарльза… — Он бросил многозначительный взгляд на ребенка. — Очень близко знали.