Дикарь - Данелла Хармон

— Горжусь? Нет. Видишь ли, Люсьена судьба лишила возможности побыть ребенком, и мне иногда кажется, что он завидует тому, что у меня полностью отсутствуют сдерживающие факторы. Бедняга! Он был подростком, когда унаследовал титул. Ему пришлось нелегко.

— Понимаю, Нелегко потерять родителя. — Она знала это по собственному опыту.

— Да, но мы потеряли сразу обоих родителей. Мама очень тяжело рожала Нериссу. А отец, чтобы не слышать, как она кричит от боли, поднялся наверх, в одну из башен. Но крики доносились и туда. Он, не выдержав, поспешил к ней и сорвался с лестницы. — Гарет на мгновение перестал качать ногой, и взгляд его стал задумчивым и печальным. — Его нашел Люсьен.

— Ох, Гарет… — Она с сочувствием посмотрела на мужа. — Чарльз мне об этом не рассказывал.

— Меня это не удивляет. Чарльз не любил распространяться о семейных делах. В душе Люсьена эти утраты — смерть отца, а потом и матери, которая вскоре умерла от послеродовой горячки, — оставили неизгладимый след. Другой бы на его месте стал пить, чтобы забыться. Но не таков Люсьен. Пережить горе ему помогало повышенное чувство ответственности не только за герцогство, но и за нас. Он серьезно относится к этой ответственности. Боюсь, даже слишком серьезно. Думаю, что жить с ним под одной крышей так же приятно, как в Ньюгейтской тюрьме. — Он печально усмехнулся. — Думаешь, почему Чарльз ушел в армию? Думаешь, почему у нас всех плохие отношения с Люсом? Да потому, что он так и не научился радоваться жизни. Ему никогда не приходилось подшутить над кем-нибудь, разыграть кого-нибудь, набедокурить — то есть пожить жизнью, которой живет большинство подрастающих сорванцов. Люсьен ко всему относится серьезно. Я бы, например, ни за что не смог так. Жизнь слишком коротка.

Она подошла ближе и примостилась на самом краешке кровати.

— И поэтому ты развлекаешься тем, что поишь допьяна чужих свиней?

— Значит, ты об этом слышала?

— Да, однажды за завтраком.

— Такое я проделываю только тогда, когда бываю пьян.

А о своих проделках в трезвом состоянии не решаюсь даже рассказывать.

— Мне не хочется о них знать.

— Признаюсь, и мне не хочется об этом рассказывать.

Она рассмеялась, он тоже, и на какое-то мгновение все их проблемы отступили на задний план, а в этой комнате остались только они втроем, беззаботные и счастливые. Потом выражение лица Гарета стало серьезным, шутливый тон исчез.

— Смотри, чтобы у тебя не получилось, как у Люсьена, — тихо сказал он. — Не растрачивай свою молодость, энергию и любовь на то, чего не вернешь, Джульет.

Она опустила голову, потрясенная неожиданной мудростью его слов. Он, конечно, говорил о Чарльзе. Он не сказал ей ни слова упрека в тот ужасный момент в церкви, он простил ей жестокие сравнения между ним и его братом, он ничего не сказал о миниатюре Чарльза, которую она демонстративно носила на шее! Гарет все это замечал, но никогда не выразил недовольства или ревности при виде этих залогов верности другому мужчине, понимая, что не он властитель ее сердца и, возможно, никогда им не будет. Джульет с трудом проглотила ком, образовавшийся в горле. Ее муж был не только щедр и благороден, он был гораздо более мудр, чем она полагала.

— Я ничего не могу поделать, Гарет, я все еще чувствую, что обязана хранить верность ему, хотя его нет в живых и хотя я вышла за тебя замуж. Я понимаю, это глупо… но у меня, наверное, слишком много воспоминаний.

— Воспоминания — это хорошо, но ведь они не согреют твою постель ночью.

— Он ушел из жизни в расцвете сил…

— Он закончил свой жизненный путь, Джульет. Хорошо зная своего брата, я думаю, что он не хотел, чтобы ты так о нем горевала, а предпочел бы, чтобы ты радовалась жизни.