Чужая свадьба - Конни Брокуэй (2001)

Он наклонил голову. Какие бы чувства этот человек сейчас ни испытывал, они были надежно скрыты под бесстрастной маской.

— Прошу простить меня, леди Агата, понимаю, что вы не имеете оснований верить мне, но даю слово, не в моих привычках навязывать свое… — он запнулся, что было единственным доказательством его раскаяния, — внимание женщинам, не желающим этого.

— О? — надменно спросила она. — Вы обычно навязываете свое внимание женщинам, желающим этого? Как благородно с вашей стороны.

Он покраснел, но упрямо продолжал:

— Думаю, я заслужил ваш гнев.

Нет, не заслужил. Ее нисколько не возмутило его «внимание». Ее возмутило, что он посмел иронизировать после того, как она так откровенно наслаждалась, принимая эти проклятые «знаки внимания». Но не могла же она сказать ему об этом!

— Пожалуйста, попытайтесь понять, — осторожно произнес он, — я…

Ее горящий негодованием взгляд заставил его смолкнуть, как будто ему вставили кляп.

— Если вы осмелитесь еще раз сказать мне, что вы простой деревенский житель, я… я… не знаю, что я сделаю, но это будет очень, очень страшно!

Он нахмурился, открыл рот, закрыл и, смерив ее взглядом, снова открыл:

— Извините, я медленно соображаю. Могу я уточнить, я извинился за то, что поцеловал вас, или за то, что поддразнивал вас?

— Поддразнивали? — повторила она. — Ха! Я бы сказала: глумились, сэр.

— Я отъявленный негодяй. Я бы никогда не стал дразнить вас, если бы… — Он не был похож на отъявленного негодяя. Эллиот выглядел восхитительно, с растрепавшимися волосами и готовыми улыбнуться губами — и ни капли смирения. Он немного напоминал хищника. Насытившегося.

Она чувствовала, что он высказался не до конца, и была готова поспорить на свое месячное жалованье… Если бы имела работу.

— Вы бы никогда не стали дразнить меня, если бы не что? — полюбопытствовала Летти.

Он наклонился и двумя пальцами взял ее за подбородок. Черт бы побрал ее тело, по нему тотчас пробежала дрожь. Эллиот лениво улыбнулся, но его взгляд пронзал ее.

— Если бы я мог удержаться.

— Удержаться от чего? — спросила она, проклиная свой прерывающийся голос.

— Чтобы не показать, что ваша искушенность — всего лишь притворство, — прошептал он. — Вы, леди Агата, выражаясь уличным жаргоном, который вы удивительно хорошо знаете, не такая уж бесшабашная.

— Матерь Божья! — вырвалось у Грейс Пул, которая высунулась из окна второго этажа, прижимая к глазам бинокль мистера Бигглсуорта.

— Дайте мне! — потребовала Мэри, дергая экономку за рукав. — Моя очередь!

— О Боже! — ломая руки, прошептала Эглантина. Сидевший у ее ног милый Ягненочек зевнул. — Не только неприлично, но и аморально подглядывать за ними.

— Мы не подглядываем, мэм, — объяснила Мэри. — Мы только проверяем, насколько удачен избранный нами метод.

Как мы узнаем, что делать дальше, если не будем иметь представления, как продвигается дело?

Ловким движением бедра Мэри оттолкнула Грейс Пул от окна, одновременно выхватив из ее рук бинокль. Грейс даже не запротестовала. Она, прижав руки к груди и пошатываясь, отошла от окна.

— У меня сердцебиение! — прошептала она.

— Они не ссорятся, нет? — спросила Эглантина. Мэри, казалось, не слышала ее. Стоя у окна и не отрывая глаз от бинокля, она без устали повторяла:

— Боже, Боже мой, Боже…

Эглантина растерянно думала, что же делать.

Гости были уже в доме и наслаждались ужином. Заметив отсутствие леди Агаты, Эглантина отправилась на ее поиски. Вместо нее в спальне на втором этаже она обнаружила своих своевольных слуг, которые подглядывали… или, лучше сказать, проверяли, насколько успешно осуществляется их план сватовства. Эглантина сама не могла понять, как оказалась участницей их заговора.