Неукротимая Анжелика - Анна Голон, Серж Голон

На подходах к Фецу стали видны следы отбушевавших боев. Мертвые лошади, трупы людей, уложенные в лощинках среди голой розовой и серой земли. Туча коршунов кружила над городом. На крюках, вделанных для подобных случаев в золотистые городские стены, висели тысячи окровавленных голов. На двух десятках крестов, расставленных по три, корчились искалеченные тела, что придавало окружавшим город холмам сходство с Голгофой. Стоял такой смрад, что Осман Ферраджи не захотел входить в город и караван остановился в некотором отдалении.

На следующий день явились гонцы, передававшие Верховному евнуху благие пожелания монарха и счастливую весть, что изменник-племянник Абдель-Малек попал в плен и отряды янычаров везут его живым. Мулей Исмаил самолично отправился навстречу поверженному врагу с двумя тысячами конников, тысячью пехотинцев и сорока рабами-христианами, несущими большущий котел, кинтал смолы и столько же жира и оливкового масла. За ними следовали повозка дров и шестеро мясников с тесаками в руках.

До Мекнеса было близко, и караван рассыпался. Несколько отрядов отправились к городу, другие разбивали лагерь, а Осман Ферраджи, взяв с собой десяток всадников, юнцов, подаренных Меццо-Морте, верхом на лошадях, а также трех самых красивых женщин, посаженных на белого, серого и рыжего верблюдов, поспешил навстречу султану. С ними двигались носильщики и рабы, неся красивейшие из даров алжирского адмирала. Верховный евнух обратился к сидевшей на лошади Анжелике, которая держалась поодаль.

— Завернись потуже в шерстяное покрывало, если не хочешь, чтобы Мулей Исмаил познакомился с тобою сегодня же, — сухо посоветовал он.

Молодая женщина не заставила повторять приказ дважды. Фатима помогла ей превратиться в кокон, что отнюдь не облегчало управление лошадью. Ей бы хотелось остаться в лагере или отправиться в город, но Осман Ферраджи желал, чтобы она поехала с ним. Три евнуха, предупрежденных, чтобы хранили молчание, должны были сопровождать пленницу и защищать от слишком любопытных чужаков. Ей предназначалось видеть и не быть увиденной. Впрочем, как вскользь заметил Осман Ферраджи, толпа, сгрудившаяся под этим огненным небом, вскоре удостоится зрелища, которое отобьет любопытство к чему-либо еще.

Глава 10

Выехав на небольшое горное плато, Анжелика увидела кавалерию Мулея Исмаила. В режущем глаза свете прекрасные лошади словно летели, не сбиваясь в плотную массу. Казалось, отряды кавалерии в развевающихся по ветру бурнусах сами стали сгустками света. Кони проносились по равнине в вихре распущенных грив и хвостов, перелетая через ямы, бросаясь с места вскачь или застывая как вкопанные, дрожа от нетерпения.

Рядом с этой картиной буйства цветов и джигитов еще более жалкой казалась толпа рабов, покрытых потом и пылью, с нечесаными головами и бородами. Их рваные штаны были закатаны выше колен, обнажая иссеченные плетьми ноги. Каторжники с уханьем несли огромный чугунный котел, словно позаимствованный с адской кухни. Вообще-то этот котел, в котором можно было бы сварить, как цыплят, разом двух человек, предназначался в Америке для варки рома, но его перехватили корсары из Сале, одного из пиратских городов Марокко, и подарили своему монарху.

Рабы волочили его долгих четыре лье от самого Мекнеса, с ужасом вопрошая себя, долго ли продлится эта прогулка. Их привели к колодцу у перекрестка дорог, где росло несколько чахлых пальм. Повозка с дровами и мясники прибыли туда же. Около колодца на пурпурном коврике сидел некто в желтом. Двое негритят обмахивали его. К нему-то, сойдя с лошади, и направился Осман Ферраджи, сгибаясь в бесчисленных поклонах. Подойдя близко, он распростерся ниц, ткнувшись в пыль лбом.