Неукротимая Анжелика - Анна Голон, Серж Голон

Сопровождаемый своим эскортом и многоцветным караваном Османа Ферраджи, Мулей Исмаил прибыл в Мекнес в час заката. То был час, когда поднимают зеленые полотнища на золотых куполах мечетей и над кровлями разносятся властные и жалобные крики муэдзинов, когда город, будто выточенный из слоновой кости, застывает, вытянувшись на своей скалистой опоре, раскаленной под кроваво-красным небом.

Черная пасть массивных боевых ворот поглотила муравьиные цепочки воинов, всадников, рабов и принцев, ослов и верблюдов, и оставила ночи пустынный окрестный край. Город замкнул в своих стенах все человеческие звуки.

Проходя под Новыми воротами, Анжелика отвела глаза. Казавшийся огромным обнаженный раб был прибит за руки к створке ворот. Его лохматая белокурая голова упала на грудь, как у мертвого Христа.

Глава 11

Анжелика заткнула уши. Из глубины дворца неслись истерические вопли жен Абдель-Малека. Эти визгливые монотонные звуки, прерывающиеся всхлипами, длились часами. Голову обручем сковала мигрень. Анжелику била дрожь. Напрасно Фатима приставала к ней, предлагая теплое или холодное питье, фрукты или пирожные. Уже сам вид здешней роскоши, сулящей гаремную негу, вызывал у нее тошноту, как и груды розовых и зеленых сладостей, тонкие духи, размягчающие притирания, коими ее натерли мавританские служанки, разминая тело после тягот пути. Все это напоминало об ужасе ее положения, о том, что она — затворница гарема и принадлежит самому жестокому принцу, какого породил мир.

— Мне страшно. Мне надо уйти отсюда, — повторяла она детским прерывающимся голосом.

Старая рабыня из Прованса не понимала причин такого внезапного помрачения духа после того как завершилось долгое путешествие, во время которого ее хозяйка являла пример храбрости и похвального смирения. Фатима уже стала считать, что нет места лучше того огромного караван-сарая, где железная рука Верховного евнуха охраняла всеобщее спокойствие. Несмотря на беспорядок последних дней, возбуждение, царящее в городе, и даже на то, что оскорбленный племянником Мулей Исмаил нагнал на всех страху, Верховный евнух был немедленно приглашен в покои султана, где дал отчет о поездке и высказал несколько советов. Между тем вновь прибывшие женщины и все остальные, пришедшие с караваном, были достойно и радушно приняты и устроены.

Тотчас вытопили гаремные бани. Над бассейнами, выложенными зелено-голубой мозаикой, курился пар, целая армия молодых евнухов и служанок крутилась здесь, готовая к услугам. Старая Фатима тотчас получила под свое начало трех негритянок и столько же негритят, которых загоняла в поисках множества вещей, необходимых при устройстве на новом месте, даже если это место — царский дворец. Султанские кухни извергали из себя бесчисленные блюда с пахучей снедью. Каждой их новых женщин отвели отдельные покои, обставленные в соответствии с ее ценностью, а мальчикам — обширные спальни, где надзиратели уже начали муштровать эту бурную поросль, а жонглеры — развлекать, чтобы подросткам легче было привыкнуть к новому образу жизни.

Лошадей отправили в великолепные конюшни, вычистили, перебинтовали им ноги. Все знали, что Мулей Исмаил питает к лошадям еще большую страсть, чем к женам. Карлик-слон меж тем пожирал целую гору сладкого ароматного сена, жирафа быстро освоилась в загоне с росшими там бананами, а страусы попали в красивую просторную клетку, где завязали приятные знакомства с сородичами, прибывшими с далекого Юга.