Неукротимая Анжелика - Анна Голон, Серж Голон

— Я счел необходимым, чтобы ты увидала своего господина в силе и славе. Того, кого я для тебя избрал… И кого ты должна покорить…

Анжелика разразилась нервным смехом, потом замолчала, сжав руками виски. Каждое резкое движение вызывало боль. Покорить какого-то Мулея Исмаила! Она вспомнила, как он кружился на коне, вне себя от бешенства и боли, в развевающихся одеждах цвета собственной ярости, и с маху рубил голову палачу.

— Не знаю, понятен ли вам в точности смысл французского слова «покорить», которое вы, Осман-бей, только что произнесли. Ваш Мулей Исмаил не кажется мне испеченным из такого мягкого теста, чтобы женщина могла водить его за нос.

— Мулей Исмаил — властитель, наделенный сокрушительной силой. Он видит глубоко и далеко. Он действует быстро и в нужное время. Но это ненасытный бык. Ему необходимы женщины, следовательно, всегда угрожает опасность попасть под обаяние хрупкого и пошлого ума. Он нуждается в истинно близкой ему женщине, способной внести гармонию в его смятенный дух… осветить его одинокое сердце… придать новый блеск его мечтам о господстве над миром. Тогда он станет великим государем. Он сможет претендовать на титул Предводителя правоверных…

Верховный евнух говорил медленно и не без колебаний. Вот женщина, которую он так долго искал и, наконец, нашел. Она должна помочь ему привить султану его собственные грандиозные притязания. А он все еще не вполне уверен в ней. Он видел ее поверженной и, однако, чувствовал, как она внезапно ускользала из его рук и витала где-то далеко-далеко, хотя порой по-детски цеплялась за его одежду. Поистине женщины — трудно постижимые существа. Самая унизительная их слабость иногда таит в себе вспышки несокрушимой воли…

И в который раз Осман Ферраджи, Верховный евнух Его величества султана Марокко, возблагодарил Всевышнего, что случай и искусство суданского колдуна с ранней молодости поставили его вне естественной неволи и рабства чувств, порой превращающих человека с возвышенным умом в гротескную марионетку в руках капризных кукол.

— Разве ты не нашла его молодым и прекрасным? — мягко осведомился Осман-бей.

— Он, без сомнения, отягчен больше преступлениями, чем годами. Скольким он собственноручно отрубил головы?

— А скольких покушений он избежал? Все великие царства воздвигали на костях, я тебе уже об этом говорил, Фирюза. На том стоит земля. Я бы хотел — слушай меня, Фирюза, ибо такова моя воля! — хотел бы, чтобы ты вливала в вены Мулея Исмаила тот особенный яд, каким обладаешь лишь ты. Этот яд вселяет в сердце мужчин истому, жажду обладать тобой, от которой они не могут излечиться. И не только такие, как этот жалкий д'Эскренвиль, но и твой великий повелитель, король франков, неизлечимо раненный тобой. Ты прекрасно знаешь, что он не может тебя забыть. Он позволил тебе убежать, а теперь терзается ревностью. Я желаю, чтобы ты воспользовалась своей властью над султаном. Я хочу, чтобы в его сердце вонзились стрелы твоей красоты… Но я, я не позволю тебе сбежать, — чуть слышно прибавил он.

Закрыв глаза, Анжелика слушала молодой и ясный голос, словно голос подруги, говорившей по-французски с легким акцентом и немного по-детски, а подняв отяжелевшие веки, с удивлением видела черное строгое лицо, отмеченное вековой мудростью великих африканских народов.

— Послушай меня, Фирюза, и успокойся. Я дам тебе время избыть лихорадку и страх, я подожду, пока твой разум проникнется высоким замыслом, а тело возжаждет. Я помедлю упоминать о тебе перед моим господином. Он не узнает тебя до тех пор, пока ты не станешь послушной.

Анжелика почувствовала, как ее недомогания быстро стали сходить на нет. Первый тур она выиграла! В этом улье наложниц она спрячется, словно иголка в сене. Она рассчитывала использовать это время для побега. Она спросила:

— А меня не выдадут досужие толки? Мулей Исмаил может прослышать обо мне.