Неукротимая Анжелика - Анна Голон, Серж Голон

«Мужчинам вечно кажется, что я куда сильнее, чем на самом деле», — вздохнула она, вытягиваясь на своем каменном ложе. Все же она несколько приободрилась. Только что она ощущала себя безмерно одинокой, охваченной усталостью, бессилием и страхом, словно плотным коконом, отделившим ее от остального мира. Наверно такое же чувство испытывал Данте, когда, спускаясь по кругам преисподней, слышал лай трехглавого Цербера. То, что с ней происходит, разве это не ад?.. Наверное так, если бы не этот жест друга, протягивающего тебе последний стакан воды. Надежда! Она еле жива. Настанет день, когда мы увидим на фоне звездного неба колокольни христианского города. Настанет день, когда мы сможем вольно вздохнуть… и утолить жажду…

Глава 5

На следующее утро они спустились в долину. Еще раз увидели львов, те пожирали останки лошади. Это навели их на мысль, что где-то недалеко селение. Затем послышался лай собак, и снова пришлось подниматься в горы, обходя стороной деревню. Однако поиски колодца вновь привели их к опасным обитаемым местам. По счастью, они никого не встретили, а к колодцу наконец вышли. Поспешно обвязали веревкой самого худого из них — Жан-Жана-парижанина

— и спустили его с двумя бурдюками в колодец. Оттуда раздался истошный, какой-то булькающий крик, и его торопливо вытянули назад.

Бедного парня выворачивало наизнанку: казалось, он отдает Богу душу. Он опустился прямо на скелет какого-то животного. Мучимый жаждой, не удержался и набрал в рот воды, но она оказалась настолько осквернена падалью, что ему показалось, будто он умрет на месте. Весь остаток дня его тошнило, и он еле передвигал ноги: ядовитые газы, скопившиеся на дне колодца, отравили его.

Так прошел еще один страшный день. Лишь к вечеру спасение замаячило перед их глазами: голубая вода текла по дну долины в тени фиговых и гранатовых деревьев, над которыми качались высокие верхушки финиковых пальм. С трудом верилось, что это не мираж, но все же они начали спуск.

Старый Колоэнс спустился первым и побежал к воде по белой гальке маленькой отмели. Он был всего в нескольких шагах от столь желанной влаги, когда раздалось глухое рычание, и на фоне прибрежного песка мелькнул стремительный силуэт львицы. Зверь кинулся на старика.

Колен спрыгнул вниз и изо всех сил ударил львицу своей дубиной. Он размозжил ей голову и сломал хребет. Львица рухнула наземь в бешеных конвульсиях агонии.

Крик маркиза де Кермева смешался с другим рычанием.

— Берегись, Патюрель!

Маркиз со шпагой наготове в свою очередь бросился между нормандцем, стоявшим спиной к опасности, и громадным темногривым львом, появившимся из зарослей. Шпага проткнула сердце зверя, но, прежде чем испустить дух, лев двумя ударами страшных когтей распорол живот бретонского дворянина, выпустив на песок его внутренности.

Так за несколько мгновений волшебный оазис превратился в бойню, где потоки людской и звериной крови текли к прозрачной воде.

Стоя с окровавленной дубиной в руке, Колен Патюрель ждал появления других опасных животных. Но все было тихо. Видно, приход беглых рабов потревожил одинокую пару в сезон спаривания.

— Следите за зарослями слева и справа. Да возьмите пики!

Он склонился к маркизу де Кермеву.

— Друг, ты спас мне жизнь!

Стекленеющий взгляд маркиза, казалось, старался разглядеть лицо Патюреля.

— Да, Ваше величество, — пробормотал он.

Глаза его потухли, а в гаснущем сознании шевельнулись иные, почти сказочные воспоминания.

— Ваше величество… разве в Версале… Версале… С этим далеким и чарующим словом на устах он затих навеки.

Колоэнс еще дышал. Плечо его было ободрано до кости, и она торчала из раны.

— Пить! — жадно шептал он. — Воды!

Колен набрал бурдюк столь дорого доставшейся воды и напоил его.

Влияние Патюреля было столь велико, что никто из его мучимых жаждой спутников даже не подумал приблизиться к ручью.