Роза - Лей Гринвуд

Он обнажил одну ее грудь и прильнул своими жаркими губами к соску, лаская другой рукой вторую грудь. Его зубы нежно щекотали кожу девушки, ее соски стали твердыми, а кожа вокруг них такой чувствительной, что каждое прикосновение Джорджа вызывало у Розы новую волну желания. Джордж ласкал губами ее грудь. От Розы пахло фиалками, ему нравился этот нежный, едва уловимый запах. Он стал ласкать ей грудь языком. Джордж почувствовал, что ее тело непроизвольно выгнулось, дыхание стало прерывистым, мышцы напряглись до предела. Все это еще сильнее разжигало его желание. Захватив сосок зубами, он стал нежно его покусывать.

Учащенное дыхание Розы возбуждало его. Взяв сосок в рот, он посасывал его, сначала очень нежно, затем достаточно требовательно. Его захватило желание. Его рука обнажила другую грудь, и притянув ее к себе, Джордж зарылся лицом между ними. Роза обхватила его тело руками и притянула к себе. Джордж переступил черту.

Обласкав ее грудь, он прильнул к ее губам. В этот обжигающий поцелуй Джордж вложил все выстраданное за эту неделю. Всю неделю он думал о Розе каждые пять минут, ночами его мучили мысли о ее теле. Нервы его за эту неделю напряглись до предела, и он был на грани срыва.

Это был отчаянный, порывистый и долгий поцелуй. Желание настолько охватило его, что Джордж с трудом осознал, что Роза ответила на его поцелуй так же отчаянно и безрассудно. Пока он покрывал поцелуями ее шею, грудь и плечи, его рука опускалась все ниже и стала ласкать ее бедро. Он не знал, у кого из них вырвался стон, да это было и не важно. Оба были поглощены властью желания, и никто из них не хотел препятствовать той силе, которая сейчас бросила их в объятия друг к другу. То, что должно теперь произойти, положит конец их мучениям! Рука Джорджа скользнула под ее рубашку и, минуя колено, добралась до бедра. С чуть слышным вздохом Роза расслабилась, ожидая, когда он войдет в нее. Хотя его тело истомилось за эти ночи воздержания, Джордж колебался. Он чувствовал, что его желание остывает, словно его обдали холодной водой. На него накатила волна страха.

Он видел семилетнего мальчика, съежившегося перед своим отцом: рука опускалась в гневе снова и снова, до тех пор, пока мальчик не мог больше стоять. В его ушах стоял собственный крик боли и страха, он видел ужас в глазах отца, когда тот понял, что сделал со своим сыном. Перед глазами у него стояла мать, которой не доставало силы, характера и смелости, чтобы защитить своих детей; она прижимала его к себе, и слезы отчаяния катились у нее по щекам. Он видел отца, пьяного и злобного в течение нескольких дней после случившегося, видел, как в страхе ходила по дому прислуга.

И желание замерло в его груди.

— Извини, — отрывисто произнес Джордж, вскакивая с кровати.

Он быстро надел брюки и рубашку, взял носки и ботинки и поспешно вышел из комнаты.

Отойдя от дома; он остановился, чтобы успокоить свое вырывающееся из груди сердце. Постепенно он почувствовал, как его биение замедляется, тело успокаивается и дыхание восстанавливается. Глубоко вздохнув, Джордж сел и надел ботинки.

Он не может вернуться. Ни сегодня, ни завтра, пока не закончатся ее небезопасные дни. Он справился со своим влечением к ней, и больше не пойдет ни на какие компромиссы: у него не должно быть детей! Никогда.

Может быть, ее следует отослать в Остин?.. Он мог бы регулярно ее навещать. Не такое уж это большое расстояние, если ехать на лошади. Особенно, если ехать на быстрой лошади. Так, может быть, будет лучше для нее. И, конечно, легче для него!