Роза - Лей Гринвуд

Этот вопрос мучил его до смерти. До сих пор он был уверен, что пожертвовал бы Розой. А сейчас, когда назревала именно такая возможность выбора, он не знал, как ему поступить! Его чувства к Розе оказались намного сильнее, чем он думал.

Глупо. Он напрягал все свое внимание для того, чтобы заставить себя не думать о ней, о ее поцелуях, о том, какое это блаженство — заниматься любовью с ней. И он, видимо, не успел заметить, как его восхищение этой девушкой и симпатия к ней переросли в любовь. Он получал огромное удовольствие от ее общества, от того, что, просыпаясь, видел Розу рядом с собой! По вечерам от ее присутствия ему становилось так уютно, он был умиротворен. Ему нравилось думать, счастлива ли она сейчас, размышляя, какой она была до их знакомства, была ли она в кого-нибудь влюблена…

Джордж не знал, что это было: очарованность, похоть или страстное желание, которое будет его преследовать всегда! Но он видел, что, думая о Розе, испытывает изнурительное удовольствие. В ней было что-то, в чем он нуждался, и это ничего общего не имело с его физическими потребностями! Его страшно удивило собственное негодование, когда он узнал, что сегодня не сможет заниматься с ней любовью. Он был готов даже послать ко всем чертям ее месячный цикл! Но дело было не в этом.

Одним словом, Роза воплощала все, что было необходимо Джорджу для счастья. Как он мог отказаться от нее?

Он не сможет, и он не должен!

А Роза? Не будет ли она более счастлива с кем-нибудь другим? Ведь это несправедливо — лишать ее возможности иметь детей! Многие хорошие мужчины ищут себе жен, и, наверное, она сможет полюбить кого-нибудь и забыть о нем. Может, ей лучше уехать на запад, где не так сильны противоречия между севером и конфедерацией?..

Но, сколько бы он не думал о том, чтобы отослать Розу, он знал, что сделать этого не сможет. Возможно, он еще не совсем разобрался в своих чувствах к ней, что, конечно, довольно смешно, но каковы бы они не были, они были прочными.

Первая неделя сгона скота стала сущим адом; работа была очень тяжелой, а жара — убийственной. Напряжение — дьявольским. Джефф никогда не подходил к дому и ничего не говорил о Розе, но гнев его висел в воздухе, как снег над головами у всех.

Братья с трудом сдерживались, и достаточно было бы одного лишь слова, слетевшего со змеиного языка Джеффа, как их озлобление хлынуло бы через край. Джордж благодарил бога, что Хен и Монти не застрелили Джеффа! В условиях, когда на ранчо работают десять мужчин, для Джорджа появилась возможность держать близнецов на безопасном расстоянии от Джеффа. Они почти не встречались, и только это предотвращало взрыв.

Они резали быков, считали телят, ставили клейма. Но самым трудным делом было вывести из зарослей 500-фунтового лонгхорна! Коровы не хотели покидать родные места. Многие из них вообще никогда не ходили со стадом, и их никогда не беспокоили. Много коров никогда прежде не клеймили. Каждый пятый или шестой бык был неклейменый. Близнецы очень старались, делая все возможное. Но им приходилось отбиваться от скотокрадов, следить, чтобы не напали бандиты Кортины, да и просто постараться выжить! На это уходило все время.

Лонгхорны сами не выйдут из зарослей, пока их не вытащат оттуда. Многие из них днем спали в чаще, спасаясь от жары, а вечером паслись на полянах. Когда что-то тревожило их сон, они становились безумными. К счастью Джорджа, ему удалось найти несколько мексиканских вакерос13, у тех был дар понимать лонгхорнов, и они умели выходить из зарослей живыми. Нанимая вакерос, Джордж также надеялся на их помощь в охране ранчо. Он не платил им денег, но давал мясо и шкуры, с помощью которых они кормили свои семьи. Джордж надеялся, что они не станут воровать его коров и не позволят другим мексиканцам этого делать.