Феникс в огне - М. Дж. Роуз (2011)

ГЛАВА 32

Тайна мира состоит в том, что все живет и не умирает, а лишь ненадолго скрывается из вида, а впоследствии снова возвращается. Мертвых нет; люди притворяются мертвыми, терпят собственные похороны, взирая на них со стороны, живые и здоровые, в каком-нибудь неожиданном новом облачении.

Ральф Уолдо Эмерсон

Рим, Италия. Четверг, 07.20

Джош услышал звонок телефона, проснулся, но отвечать не стал. Древний Рим и разговор с Лукой были для него куда более реальными, чем кровать, в которой он спал, и головная боль. Голова болела вовсе не у него, а у Юлия. Райдер находился здесь, в реальности.

Он перевернулся на другой бок и попытался вернуться туда, где только что находился. Юлию и Луке нужно было принять еще много важных неотложных решений, которые позволили бы им избежать нависшей опасности. Джош тщетно старался оживить в сознании ту картину, которая была такой отчетливой всего несколько минут назад. Оранжево-розовое небо, статуя Августа, высокие кипарисы и проблема, которую необходимо решить.

«Как спасти Сабину? Существует ли какой-нибудь способ вернуться назад, или же я потерял мысленный контакт с мембраной, которая привязывала меня к этим призрачным видениям?»

Джош потер глаза, и от этого движения у него заболели руки. За предыдущий день ссадины, полученные тогда, когда он копал проход, успели затянуться, но сейчас многие из них открылись заново. Из бурых полосок сочилась свежая кровь.

На Джоша нахлынули воспоминания о недавнем прошлом, события последних нескольких часов. Сперва какой-то тип охотился на него, а затем сам стал жертвой.

Райдер смахнул волосы со лба, стараясь не задеть рваную рану длиной в два дюйма. Однако никакой раны не было. Она оказалась составной частью провала в прошлое.

Джош почувствовал, что сходит с ума.

«Не может быть никакой речи о том, что я встретил себя самого, такого, каким я был в прошлой жизни. Мое воображение вырвалось на свободу. Причиной этого стала травма, полученная в результате террористического акта и усугубленная новым актом насилия. Разумеется, ничего иного и быть не может. Чем скорее я уберусь из Рима, подальше от бесконечных воспоминаний о чужом прошлом, тем лучше.

Нет? Оставайся, реши этот вопрос. Спаси ее».

Джош чувствовал себя так, словно какая-то сила пропихивала его через малюсенькое отверстие в стене. Почему он прикован к другому времени, месту и к людям, которых уже давным-давно нет в живых? Джош не мог описать мучительную агонию насильственного возврата в настоящее. Его душа, вся до последней унции, требовала остаться в прошлом и спасти любимую женщину. Если Юлий не придет за Сабиной, то она подумает, что он ее бросил и вообще никогда не любил.

«Никакой Сабины нет! Ты одинокий человек, у которого разыгралось воображение».

Тело этого человека ныло так, словно его хорошенько избили. Мысли принадлежали Юлию, а вот тело — Джошу. Кожа так высохла, что казалась наждачной бумагой. Глаза горели, волосы были грязные, мышцы ног ныли так, будто он пробежал марафон, в ноздрях прочно засел запах гари.

Безумие пугало его. У Джоша больше не было ни малейшего желания анализировать и детально разбирать то, что с ним происходило. Он хотел только того, чтобы все это закончилось. Хотел вернуться в то, что было до этого взрыва, с воспоминаниями, начинающимися с четырехлетнего возраста, когда отец подарил ему первый фотоаппарат и они отправились в Центральный парк, где он отснял свою самую первую пленку.

Единственный способ разорвать эти чары заключался в том, чтобы встать с кровати и отправиться в душ. Но даже холодная вода, хлещущая по его телу, не смогла прогнать ощущение того, что он проснулся лишь наполовину. Какая-то его часть осталась в потустороннем мире с Сабиной.