Повороты - Алиса Юридан (2016)

Ту неожиданную боль, к которой никак нельзя подготовиться, даже если о её наступлении будешь знать, ту боль, к которой никогда не сможешь привыкнуть, ту боль, которая настигла Рэйчел, потерявшую отца, ту боль, что надолго подкосила её и разбила её душу на мелкие осколки, — ту боль невозможно описать. Потерю близкого человека никогда не пережить полностью. С той самой секунды, когда ты кого-то теряешь, кого-то родного, кого-то, кто тесно вплетён в твою жизнь, — с того самого момента ты становишься другим человеком. Навсегда. Прошлый ты и твоя прошлая жизнь уже не будут иметь ничего общего с наступившей жизнью. Как бы с виду ни казалось, что всё, в конце концов, вернулось в своё русло, как бы ни была обманчива устаканившаяся внешняя жизнь, как бы ни твердили пресловутое «время лечит» — всё это лишь видимость, и всё это совершенно бесполезно. Можно бесконечно внушать себе и другим всё, что угодно, — на деле ты всё равно никогда уже не станешь прежним. Рэйчел уже успела вкусить эту горькую истину. Она не питала иллюзорных надежд на будущее, она просто осознала и приняла своё новое болезненное состояние и не особо усердно пыталась вылечиться — знала, что не получится. Она просто жила дальше. Не так, как раньше. Не так, как мечтала. Но жила — и это уже немалое достижение в её ситуации. Рэйчел даже смогла избавиться от двух излюбленных направлений мыслей, способных любого повергнуть в депрессию.

Суть первого направления — в глубочайшем сожалении обо всём, чего ты больше никогда не сможешь увидеть или услышать, осознать или почувствовать, прекратив своё существование. Разумеется, перед глазами встают самые излюбленные картины, и оттого ещё больнее. Осознать, что в любой момент можешь умереть и больше никогда — никогда! страшное слово, очень страшное — не увидеть звёздное небо, гладь воды, отблески огня, сочную зелень травы, радугу, синее небо, золотой рассвет, все самые прекрасные богатства природы и самые достойнейшие шедевры искусства… Бог ты мой, да этот список просто бесконечен, стоит только представить, чего можешь лишиться (и в итоге лишишься), как остановиться будет сложно, как и смириться с потерей. Никогда не услышать шум дождя, пение птиц, любимую музыку, не почувствовать тепло солнца, песка, прибоя, белую роскошь снега и вкус воды — никогда. Действительно, безумно страшно. И ещё безумнее жаль всего этого.

Но если мысли о неизбежной смерти потекут во втором направлении, станет ещё хуже.

Самым жутким кошмаром Рэйчел был сон (повторяющийся не раз и не два), в котором она, находясь на безумнейшей высоте на столь же безумно длинной приставной лестнице, прислонённой к чему-то на той же высоте, вдруг понимает, что эта чёртова лестница каким-то образом оттолкнулась от опоры и теперь вместе с ней, с оцепеневшей от ужаса Рэйчел, описывает дугу в противоположную сторону. И, не найдя, на что опереться, разумеется, устремляется прямо вниз. Рэйчел не знала, какая именно была высота, но, судя по открывающемуся при падении виду земли, она была приближена к самолётной. То чувство, которое она испытывала во сне, те несколько секунд, пока она медленно описывала дугу на этой лестнице, одна, в абсолютной пустоте, без намёка на спасение, совершенно беззащитная и так судорожно вцепившаяся в эту лестницу, что руки сводило, и те секунды, когда она уже безвозвратно устремлялась вниз, к ужаснейшей из смертей, были просто неописуемы. Нет слов в человеческом языке, чтобы описать это. Дичайший ужас, охватывающий тебя до кончиков пальцев — ха, просто слова. Не страх, не ужас — что-то гораздо, гораздо сильнее и всепоглощающе. Рэйчел просыпалась в шоке и ещё долго не могла отдышаться и успокоить не на шутку взбунтовавшееся сердце.