Повороты - Алиса Юридан (2016)

И Рэйчел принялась рассказывать то, что ей удалось узнать, и то, что она додумала сама. Подробности того, как ей удалось разговорить Одри, она не пересказывала — на самом деле ей стоило это немалых усилий, в том числе и душещипательного рассказа о своём отце и любви к нему, да и навыки психолога пригодились. Итак, что же они теперь имеют? История невесёлая, и многого Одри не сказала. Паркер измучена, загнана в угол собою же и сильно страдает. Она не будет ни с кем говорить, кто бы к ней ни пришёл, и полиции тоже больше не скажет ни слова. Она пыталась взять вину на себя ради человека, которого любит — она этого не сказала, но это очевидно. Но не смогла пожертвовать собой, идиотски прокололась и теперь мучается ещё больше. Всё, что она говорила Саре — полный бред. Родителей у неё давным-давно нет, а ту историю она срисовала, вероятно, со знакомых. Разумеется, Рэйчел поклялась, что никто не узнает о том, что ей говорила Одри.

— Великолепно. Очень трогательно. И кого же она пыталась защитить, по-твоему?

— Этого я не смогла узнать.

* * *

Любовь, особенно безответная — прямая дорога в ад. И она вопреки всему ступила на неё. Да, она уже одной ногой в аду, и пошла она туда добровольно. И расклад теперь один — кто бы в итоге ни заплатил за то, что случилось, она, Одри, останется в аду навсегда. Кто бы ни был виновен в случившемся, варианта только два — или она, или он. Она, кажется, по своей глупости испортила всё, что задумала, разбила вдребезги надежду его спасти. Если ей не удастся ничего предпринять, а она чувствовала, что уже не удастся, ей уже не поверят… То его у неё отнимут. Она просто не могла позволить им забрать его. Никогда.

Она, олицетворение недоверия и самостоятельности, сущность которого — одиночество и отчуждённость, боже, могла ли она подумать, что кто-то заденет её жизнь настолько, что она даже решится сесть за него в тюрьму? Это просто уму непостижимо. Но отрицать это теперь было так же бессмысленно, как и пытаться от этого избавиться. Одри словно подсадили на крепкий наркотик — крепчайший в жизни, и она была готова на всё, не требуя ничего взамен. Лишь бы не позволить им отнять его. Тюрьма — не лучшее место для человека, который стал для тебя всем. Пусть он даже и не знает об этом. И вряд ли когда-то узнает. Говорить об этом нет смысла, особенно — теперь.

Ей было всё равно, что с ней станет в тюрьме — она хотела, чтобы он остался на свободе. Эта её единственная цель, её единственное желание полностью подчинили её себе — настолько, что она не смогла достойно осуществить задуманное. И теперь она чувствовала, что мертвеет с каждой минутой, что с каждой минутой она всё ближе к тому, чтобы навсегда обосноваться в аду — и там ей самое место.

Наверное, в каждом человеке существует какой-то запас любви. Кто-то каждый день черпает из этого запаса вдохновение и силы жить, кто-то использует его несколько раз в жизни — когда встречает тех самых, как ему кажется. Одри же имела огромный запас недоброжелательности и холода, щедро пользуясь им день ото дня. Так легче. Серьёзно, так гораздо проще жить в этом мире, перенаселённом людьми. Любовь? Боже, зачем? Симпатии вполне достаточно, и то, Одри практически никогда её не испытывала. Слишком тяжёлое детство, нелёгкая юность, ранняя самостоятельность, раннее принятие важных решений, раннее разочарование в жизни и понимание того, насколько она тяжела и как несовершенен этот мир. Симпатия? Да кому она нужна? Уж точно не Одри.