17 потерянных - Нова Сума (2018)

— Иди. Беги без оглядки. Я буду орать во всю глотку и отвлеку их. Они ничего не поймут.

Она подмигнула мне и пошла навстречу учителям, грохоча кулаком по шкафчикам, и завернула за угол. Я не видела, что было дальше, зато слышала великолепно. Ее вопли доносились до меня, даже когда я добралась до конца коридора, где отнюдь не было поджидающей меня Эбби, зато была подпертая кирпичом дверь в ослепительно белый зимний день.

Южную автостоянку заливал яркий свет, кажущийся искусственным. Если бы кто выглянул из окна, то непременно увидел бы меня. Выезжая со стоянки, я заметила учительницу тригонометрии и затылок Джеми. Миссис Торрес составляла на доске план решения задачи, и в тот самый момент, когда я проезжала мимо, она оторвала от нее глаза, посмотрела прямо на меня и сказала ответ.

36

Девушка, отвечавшая за стажировку Эбби Синклер, уже сидела в кофейне, поскольку не имела представления, как долго мне добираться до кампуса университета. И, более того, не догадывалась, что я вовсе не нахожусь «по соседству» с ней на этой неделе, как сказала я ей. Я вообще никогда прежде не бывала в здешней части Нью-Джерси.

Кассиди Делрио — похоже, она хотела, чтобы я называла ее Касс — была студенткой-второкурсницей и состояла в студенческом братстве. Греческие буквы красовались на каждом предмете ее одежды, даже на носках. Когда впервые было упомянуто имя Эбби, ее лицо потемнело.

Сначала я подумала — это из-за того, что она чувствовала, как жизнь Эбби катилась вниз по спирали среди сосен и что это значило для окружающих потом. Может, она видела Эбби там, где я уже потеряла ее — до того момента, как разглядела в дверном проеме в школе. А может, я не была единственным человеком, знавшим, что нечто забирало этих девушек к себе и что Эбби, единственную из них, можно вернуть сюда и ей не придется остаться в плену навсегда.

Но нет. Лицо Касс потемнело по двум причинам: бариста добавил в кофе обычное молоко вместо соевого, как она просила. И, кроме того, из-за Эбби она представала в неприглядном свете: ни у какой другой наставницы за всю историю лагеря «Леди-оф-Пайнз» подопечные не сбегали в ночи непонятно куда. И Касс была в курсе этого, поскольку три поколения Делрио приезжали туда и гребли на каноэ. Не говоря уж о том, что она сама ездила в «Леди-оф-Пайнз» с девяти лет. И ее ни за что не возьмут туда вожатой на следующий год из-за того, что выкинула Эбби.

— Послушай, — сказала Касс, — в действительности случай Эбби очень простой. — Она наклонилась ко мне, и у меня перехватило дыхание. Я заметила, какими идеально прямыми и гладкими были ее волосы и какими пустыми — глаза, и задалась вопросом, что она скрывала все эти месяцы. — Эбби хотела поехать домой, вот и поехала. Она ненавидела лагерь и потому покинула его.

И стала ждать, что я на это скажу.

— Ты так думаешь? — спросила я. (Хотя считала, что она была права лишь в одном: Эбби действительно презирала это место — оно буквально доводило ее до чесотки, неважно, на чем она сидела; оно отвратительно пахло — сыростью, словно его только что омыл водный поток; и от него было очень далеко до чего-либо интересного. Так обстояло дело до тех пор, пока она не встретила Люка.)

— А что, черт побери, я должна была сделать? — сказала Касс. — Бежать за ней и умолять остаться? Много раз повторить «пожалуйста»?

— Но ты же знаешь, что она поехала не домой… — возразила я. — Разве не так?

— Ну да, я знаю это теперь. Но тогда я этого не знала.

Она сидела и пила свой кофе, пусть даже и с коровьим молоком; а я смотрела, как в уголках ее накрашенных губ собирается коричневатая пена, и еле удерживалась от того, чтобы не попросить ее вытереть эту пену салфеткой. Я пила обычный кофе с обычным сахаром, обычным молоком и была довольна этим.