Эгоист - Марина Агекян (2021)

В комнату стремительно вошёл доктор, чтобы заняться, наконец, его ранами. И принялся за дело с дотошной тщательностью, обработал все старые и новые раны, перевязал запястья и щиколотки, правое плечо и ножевой порез, который слава Богу стал заживать.

Убедившись, что всё сделано как следует, Шарлотта накормила его горячим супом, на этот раз заставила его выпит лекарство, которое дал им доктор, и… И снова, как верный стражник, уселась рядом с ним на матрасе и сплела свои пальцы с его с таким видим, будто не собиралась никуда уходить. И смотрела на него так, что переворачивалось сердце.

Умытый, накормленный, одетый в чистую одежду, расслабленный и лежа на чем-то мягком и чистом, Уильям ощутил, как сокрушительная слабость овладевает им.

Но не мог позволить этому случиться, пока… Пока не услышит самое главное. Не скажет то, что она должна была узнать. То, что он еще хотел сказать ей.

Когда слуги и доктор вышли и прикрыли дверь, Уильям заглянул в обожаемые темно-серые глаза. И почувствовал, как нечто сильное давит на сердце.

— Скажи мне, я действительно такой невыносимый? — вдруг спросил он, став серьезным.

У Шарлотты сердце сжималось всякий раз, когда она смотрела на его побитое лицо, но ее утешило одно то, что она смогла позаботиться о нем. После ванны, которую он принял, пока она ходила за едой, после того, как доктор позаботился о каждой царапине на его теле, переодетый и уже спокойный, он стал выглядеть намного лучше. И даже после разговора с сестрой, казалось, что ему должно было стать лучше. Но его бледность, которую не могла скрыть даже проступившая на его лице темная щетина, которая сливалась с бакенбардами, так и не прошла, потому что его снова что-то мучило.

Она думала, что он сейчас уснет. Глаза его слипались, но… его вопрос удивил ее.

— О чем ты? — тихо спросила Шарлотта, склонившись к нему и отводя назад прядь темно-каштановых волос, не в состоянии подавить потребность касаться его. Чтобы убедиться в том, что он не снится ей. Что он действительно цел и невредим. И что он с ней.

И что наконец поверил в то, что демонов прошлого нужно отпустить.

Уильям поймал ее руку и прижал к своим губам.

— Я совершал столько необдуманных, непростительных поступков, что ты должна была ненавидеть меня, а не… желать спасать.

Она прижала палец к его губам, чтобы удержать поток возмутительных слов.

— Во мне никогда не было ненависти к тебе. — Она вдруг вздохнула и опустила голову. — Признаться…

Уильям незаметно обнял ее за плечи и притянул к себе, к своей груди, где все еще было пусто без нее. Пока он умывался, она тоже умылась и переоделась и выглядела уже не такой несчастной, как тогда, когда появилась на площади. Но все равно была такой же уставшей, как и он сам, потому что не спала всю ночь, разыскивая по всему Лондону пропавшего Роберта. Роберт, с которым слава Богу всё было хорошо.

— В чем ты хочешь признаться? — спросил Уильям, заглянув ей в глаза.

Но Шарлотта снова опустила ресницы, скрывая от него свой взгляд. И почему-то задрожала, когда заговорила.

— Признаюсь, да, бывали мгновения, когда я думала, что ненавижу тебя, но это… Это было так несправедливо. Это было так давно. — Горло ее перехватило от давних воспоминаний, и Шарлотта вдруг испытала желание высказаться. Чтобы он наконец понял, узнал… — Это действительно было несправедливо, ведь ты… Тогда ты ничего не знал обо мне.

— Когда не знал? Ты же была подругой моей сестры, и я, пусть и не часто, но видел тебя. Пусть не так хорошо, но знал тебя.

Она покачала головой и вдруг покраснела.

— Ты подумаешь, что я глупая и…

Пораженный, он прижал палец к ее губам.

— Сердце моё, я считаю тебя кем угодно, но только не глупой.