Расплата - Лиза Джексон (2007)

– Услышишь, – настойчиво произнесла Оливия, затем обратилась к Бенцу: – Дайте мне минутку взять вещи. – Она скользнула через завешенный бусинками проем в подсобное помещение, потом в кабинет, где в шкафчике лежала ее сумочка. Одним движением она сняла свою куртку с латунного крючка и просунула руки в рукава. Поправив рукой прическу, она прошла мимо коробок с товаром, который еще предстояло занести в каталог и рассортировать, затем снова вышла в торговый зал.

Бенц ожидал у витрины с высушенными головами аллигаторов, щеголяющих в шапках Санта-Клауса.

– Идеально подходят для людей, придирчивых к подаркам, – пошутила Оливия, когда он придержал для нее дверь. Вместе с порывом холодного ветра в магазин зашли две пожилые женщины.

– Я вспомню об этом в сочельник, когда пойду по магазинам. Тетя Эдна такая привереда в отношении подарков. Я вот думал подарить ей шоколад или новую пару тапочек, но готов побиться об заклад, что на самом деле ей очень понравится голова аллигатора в красной шапке.

– А кому она может не понравиться? – Оливия засунула руки в карманы куртки. Запах реки был густым, а ветер холодным и влажным. – Значит, вы пытались устроить мне ловушку? – спросила Оливия, когда они шли в сторону Декейтер-стрит. Тротуары были заполнены пешеходами, входящими и выходящими из магазинов и ресторанов. Машины, грузовики и запряженные мулами коляски наполнили улицы. На углу неподвижно стоял уличный мим. Перед ним лежала перевернутая шляпа с несколькими долларами и монетами, являясь открытым приглашением для пожертвований.

– Я просто хотел убедиться, что мы на правильном пути.

– Та женщина с теннисной ракеткой, это она.

– А другая? Откуда вы ее знаете?

– Я ее не знаю, – ответила она, задумавшись. Мимолетные образы женщины, разрозненные фрагменты проносились у нее в мозгу. – Ее образ в моей памяти не такой отчетливый, но у меня такое чувство, что я видела ее раньше. Да, в моих снах. Кажется, этим летом, когда я была здесь и заботилась о бабушке. У меня было несколько кошмаров. О ней. Все это было отдельными фрагментами, частичками, но... я уверена, это она и есть. Кто-то брил ей голову... разложил ее на полу... и душил.

Бенц привел ее в кафе, в котором предлагали хороший кофе и напитки покрепче. Они сели за столик у окна, откуда через стекло была видна улица. Столик освещался мерцающим пламенем свечи в фонаре.

– А кто душил эту женщину, тот же самый священник?

– Не знаю, – призналась она. – Как я уже говорила, я видела лишь обрывки.

– А парень в склепе с женщиной, которую оставили умирать с голоду?

– Я же говорила, что точно не знаю. – Она покачала головой, когда официантка, приняв их заказ на кофе, двинулась к следующему столику. – Скорее всего, это он и есть. Но я не помню священника... просто... было что-то одинаковое в этом... кроме перепуганной женщины, было... ожерелье или цепочка. Как то, которое я видела на днях, то, которое он оставил на головке душа. – Она вздрогнула от этого воспоминания, запаха страха и дыма. Затем бросила взгляд на Бенца, сидящего напротив. Черты его лица были в тени, теплый свет свечи играл на его коже. Глаза его были темно-серыми. И напряженными. В них читалось подозрение, и тем не менее... в их стальной глубине читалось еще какое-то чувство. Тогда она не вспомнила о цепочке, но сейчас это казалось важным. – Вы должны мне поверить, Бенц. Я ничего не выдумываю. Я бы не смогла.

– Знаю. – Он кивнул, когда ставили кофе.

– Что-нибудь еще? – спросила жующая жвачку официантка, девушка лет восемнадцати. Бенц посмотрел на Оливию:

– Хотите что-нибудь?

– Нет... спасибо. – Она взяла чашку, и официантка, Щелкнув жвачкой, неторопливо отошла. – Ну? Я прошла проверку? – спросила она, когда Бенц откинулся на стенку кабинки. – Я говорю о фотографиях. Я выбрала те?

Он кивнул. В кафе позвякивали чайные ложки и слышались негромкие разговоры.

– В самую точку.