Трибьют - Нора Робертс (2009)

Он ужасно мил.

Форд налил в кружку кофе, добавил сахар, молоко.

— Господи, как тяжело вставать по утрам, — сказал он и выпил кофе, как будто от содержимого кружки зависела его жизнь. — Как тебе удается выглядеть такой бодрой? — он оперся локтем на стол.

— Может, потому, что я не сплю уже три часа. Уже одиннадцатый час, Форд.

— У тебя нет ни капли уважения к воскресному дню.

— Точно. Мне стыдно.

— Нет, не стыдно. Но агенты по торговле недвижимостью тоже не уважают воскресенье. Только что звонила Вики, прервав захватывающий сон, где фигурировали ты, я и смывающиеся краски для рисования. Я так увлекся, а меня грубо и бесцеремонно прервали. Как бы там ни было, продавцы сбросили еще пять тысяч. Теперь нас разделяют только десять тысяч, как сказала Вики, эта убийца снов. Так что…

— Нет.

— Проклятье, — у него был вид ребенка, которому только что сказали, что в вазе нет печенья. — Я знал, что ты скажешь «нет», хотя ты не возражала, когда я обводил синим кобальтом твой пупок. Разве нельзя просто…

— Нет. Ты еще скажешь мне спасибо, когда мы вложим лишние десять тысяч в реконструкцию и ремонт.

— Но я хочу эту уродливую развалюху прямо сейчас. Для себя. Я люблю ее, Силла, как обжора любит пирожные, — он с надеждой улыбнулся ей. — Мы поделим расходы.

— Нет. Мы проявим твердость. Больше никто не претендует на этот дом. Продавец не хочет заниматься перестройкой и ремонтом. Он уступит.

— А может, и нет, — глаза Форда прищурились. — Может, он такой же упрямый, как ты.

— Ладно, тогда вот что, — она откинулась назад, как эксперт за столом переговоров. — Если он не уступит и не примет предложение в течение двух недель, можешь рассчитывать на разделение расходов. Но четырнадцать дней ты будешь тверд.

— Ладно. Две недели, — он сделал еще одну попытку улыбнуться. — Ты когда-нибудь думала об омлете?

— Вряд ли. Но я думала кое о чем другом. Я смотрела на этот большой, мягкий диван — я выбирала диваны — и думала. Представляла, что будет, если я разлягусь на этом большом, мягком диване.

Она соскользнула с табурета, улыбнулась через плечо и направилась к дивану.

— И я задавала себе вопрос, придется ли мне лежать тут одной, наедине с неутоленными желаниями и сладострастными мыслями.

— Сладострастными — это хорошо.

Он обогнул кухонный стол, подошел к дивану и внезапно прыгнул на нее.

— Привет.

Она отпрянула и перевернулась, так что они поменялись местами.

— Похоже, на этот раз я буду сверху. — Наклонившись, она прикусила зубами его нижнюю губу. — Вот так я проявляю уважение к воскресному дню.

— Я жестоко ошибался насчет тебя. — Он провел ладонями по ее телу, по свободной белой футболке. — Силла.

— Ты помятый, сексуальный и… — Она стянула с него футболку с изображением Йоды. — И почти голый.

— Нам не хватает только смывающихся красок. — Он обнял ее и прижался губами к ее губам. — Я скучал по тебе. Проснулся, а тебя нет рядом.

— Я недалеко. — Она прижималась к нему, отстранившись только для того, чтобы он снял с нее белую футболку. Эти чудесные руки, медленные, уверенные руки. — Сюда. Сюда. — Она обхватила ладонями его голову и потянула вниз, пока его губы не прижались к ее груди.

Все сжалось у нее внутри, подобно пружине, чтобы тут же раскрыться.

Она страстно желала его, эти руки, эти губы. Она хотела почувствовать его внутри себя, жаркого и сильного. Она стянула с себя шорты, негромко вскрикивая, когда он ласкал ее, потом со стоном приподнялась и опустилась, впуская его в себя.

Она любила его, двигаясь вверх и вниз, упираясь руками в подголовник дивана. Крепкие, сильные мышцы, волосы цвета меда, яркие синие глаза, такие чистые, что в них отражалась его душа.

Никакой сон, никакая фантазия, никакие мечты и грезы не могли сравниться с ней.

— Я тебя люблю, Силла. Я тебя люблю.