Рикошет - Сандра Браун (2007)

— У одной моей подруги есть кое-какие светские связи. Очень часто лучшую информацию можно получить из обычных сплетен.

— Сделай это незаметно.

— Мне даже расспрашивать ее не придется. Уверена, стоит упомянуть имя Элизы Лэрд — и только успевай слушать. Моя подруга жить не может без сплетен.

Они вылезли из машины и подошли ко входу в здание. Но Дункан не стал подниматься по ступенькам, а пошел Дальше по улице. Диди спросила, куда он направился.

— Я уже несколько дней не звонил своим. Не хочу говорить с ними в офисе, когда вокруг снует столько народу.

Она зашла внутрь. Дункан дошел до конца переулка и свернул за угол, оказавшись возле фасада здания, выходившего на Оглторп-авеню. Он прошел мимо черно-белого патрульного автомобиля выпуска 1953 года — он был чем-то вроде талисмана — и прошел еще с полквартала до кладбища в Колониальном парке.

Пара неутомимых туристов, не обращая внимания на зной, фотографировали, читали таблички, пытались расшифровать вырезанные на могилах надписи. Возле одной из затененных скамеек Дункан остановился и сел, но мобильный не достал и родителям не позвонил. Не двигаясь, он смотрел на покосившиеся камни в изголовьях могил и выщербленные кирпичные арки.

Он представил, как призраки поверженных героев революции смотрят на него, ожидая, что он будет делать. То, что считает правильным? Или, впервые за всю свою работу, он не послушает голоса совести?

Неподалеку, над крышами, два одинаковых шпиля баптистского собора Святого Иоанна словно напоминали: грешить или нет — всего лишь вопрос выбора.

Не обращая внимания на эти безмолвные предупреждения, он достал из кармана брюк записку, тайно переданную ему Элизой Лэрд во время рукопожатия.

Он мгновенно почувствовал ее, зажатую между их ладоней. Элиза крепко сжала ему руку, чтобы она не упала на пол и не выдала ее. Глаза Элизы умоляли его об этом.

Несмотря на мольбу в ее глазах, ему следовало тогда же объявить о записке. Если не сразу, то в тот момент, когда они с Диди остались вдвоем. Он должен был рассказать об этом своей напарнице, и они бы вместе развернули и прочитали эту записку.

Но он этого не сделал.

Теперь она, казалось, жгла ему ладонь, как раскаленный уголь. Несколько раз он повернул ее, рассматривая. Белый листок был сложен вдвое в небольшой квадратик. Он почти ничего не весил. Выглядел невинно, хотя он понимал, что это не так. Неважно, что там написано, ему это грозит одними неприятностями.

Если в ней говорится о вчерашнем убийстве, значит, он виноват в сокрытии свидетельских показаний.

Если это личное, что ж, тогда еще хуже.

Первое касалось закона. Второе — нравственности.

Сейчас еще не поздно показать записку Диди. Он бы придумал какую-нибудь отговорку, что не показал ее раньше. Она бы, конечно, ему не поверила, но возражать не стала чтобы скорее прочитать, что там написано. Они бы открыли записку, прочли и вместе проанализировали содержание.

Или он мог просто уничтожить записку и до гробовой доски гадать, о чем же в ней говорилось.

Вместо этого с трепещущим сердцем и затаив дыхание, дрожащими руками — призраки отцов-основателей неодобрительно смотрели на него, церковные шпили указывали вверх, на небо, словно пытались указать богу на его, Дункана, ошибку — он развернул записку. Она была написана аккуратным почерком.

«Я должна увидеться с вами наедине. Пожалуйста».

Глава 7

Элиза смотрела фильм на DVD. Экранизация романа Джейн Остен. Она видела его по меньшей мере десять раз и знала диалоги почти наизусть. Роскошные костюмы и декорации. Великолепные съемки. Затруднения, которые переживала героиня, были надуманными и легко разрешимыми. Конец — счастливым.

В жизни все по-другому. Поэтому ей так нравилась эта история.

— Я был прав, — объявил судья, войдя в небольшую комнату, где был установлен широкий экран и принадлежавшая Элизе внушительная коллекция дисков.