― Куда вы меня ведете? ― спрашиваю я, когда его руки усиливают хватку на моем предплечье.

― Пора тебе привыкать к яме, ― его разрывает смех, когда он произносит эти слова. ― Сегодня ты нарушила два правила. Разбазарила еду и затеяла драку.

Я изворачиваюсь, пытаясь заглянуть ему в лицо.

― Это не моя вина, ― я жадно ловлю воздух. ― Джуди сбила меня с ног.

Мои внутренности сжимаются от тревоги. Я слышала о яме. Это карцер, тюрьма внутри тюрьмы. Теперь я увижу ее лично. Еще я слышала, что заключенных запирают там минимум на сутки. По тому, как я себя чувствую, думаю, что не протяну там и полчаса.

― Пожалуйста, ― продолжаю умолять я. ― Вы были там. Вы видели, что произошло.

― Я ничего не видел. А теперь заткнись.

Он ведет меня на лестницу, рыча от недовольства, потому что я сопротивляюсь на каждом шаге. Но вскоре мы достигаем низа лестницы.

За пределами лестницы, я решаю не сопротивляться. Последнее, что мне надо ― чтобы он продлил мне срок в карцере, чтобы показать, кто тут босс.

Мы подходим к стальной двери, которую он открывает, не отпуская меня ни на секунду, распахивает ее, затем хватает меня за затылок и заталкивает внутрь. Тут темно, пахнет сырой землей и плесенью.

Кроме единственной койки у грязной стены, тут больше ничего нет. Догадываюсь, что это единственное, что здесь хорошего. Я посплю на койке.

Но, когда дверь захлопывается, и ключ поворачивается в замке, меня охватывает паника.

В отчаянии, я бросаюсь на закрытую дверь, с силой и до боли ударяю ладонями по холодному металлу. В моих легких не остается воздуха.

― Выпустите меня отсюда, ― кричу я изо всех сил. ― Я ничего не сделала.

Дверь остается запертой.

Тишина в крошечной комнате такая оглушающая, что я начинаю слышать звон в ушах. Отсюда я не слышу совсем ничего.

Мои руки взлетают к моему горлу, я отчаянно ловлю ртом воздух. Никогда не думала, что страдаю клаустрофобией, но именно так я себя здесь и ощущаю.

Через, по ощущениям, десять минут, свет выключают. Хоть комната изначально была темной, теперь она заполнилась такой непроглядной темнотой, что я почти ощущаю ее кожей. Она оборачивается одеялом вокруг моего тела и затекает мне в ноздри.

Я хочу продолжать кричать, но, может, это не такая уж хорошая идея. Если мне предстоит провести здесь много часов, может, лучше поберечь силы. Так как я не слышу ничего за пределами ямы, чертовски уверена, что и мои крики никто не услышит.

Смаргиваю слезы, бредя по темноте к своей койке. Сажусь на нее. Мое сердце и разум бьются в одном ритме.

Я поднимаю голову лишь тогда, когда слышу скрежещущий звук, который издают насекомые на полу. Я подтягиваю ноги вверх и обнимаю их руками, раскачиваюсь взад и вперед.

У меня радостно подскакивает сердце, когда дверь, наконец, открывается. Поначалу, я думаю, может, Козлиная бородка передумал и решил отменить мое наказание за то, что не было моей виной, но дверь остается открытой недолго. Охранник с усами шагает внутрь, затем дверь запирается снаружи.

Я больше не вижу его лица, но слышу его дыхание. И ощущаю запах его одеколона. Волоски на моих руках поднимаются, когда я узнаю этот запах.

Сердце грохочет в моих ушах, и я отползаю как можно дальше к стене. Что если Козлиная бородка прислал охранника, чтобы тот пришел и наказал меня физически?

Вдруг, тьму прогоняет вспышка света. Под подбородком он держит фонарик, как делают дети, когда пытаются напугать кого-то на Хэллоуин. Когда он ухмыляется, внутри у меня все сжимается.

Это он, одетый в форму тюремного охранника, с усами, но я всегда узнаю его глаза.

― Трэвис.

Я с усилием сглатываю и сжимаю руки вокруг ног, трясусь всем телом.

― Прости, что опоздал на наше свидание, ― говорит он, опуская фонарик. ― Уверен, ты понимаешь, что жизнь за пределами этих стен бьет ключом.

На его лице расплывается садистская улыбка, но он не подходит ко мне.