Я обнимаю ноги руками и кладу подбородок на колени, будто смогу так защититься. Еда, которую я только что съела, грозится вернуться обратно, но я подавляю спазм.

Он встает с койки и подходит ко мне с протянутой рукой. Когда я не принимаю ее, он садится рядом со мной. Я пытаюсь отодвинуться, но он кладет руку мне на бедро, чтобы удержать меня на месте.

― Ты не хочешь этого делать. Но это произойдет. Лучшее, что ты можешь сделать, смириться.

Он переплетает свои пальцы с моими, пока я дрожу от страха. Как я смогу сбежать от него? Но как я могу не пытаться?

Я вырываю свою руку и пытаюсь встать на ноги, но моя голова кажется одурманенной, а зрение начинает плыть. Я чувствую себя так, будто вот-вот упаду в обморок.

― Работает, ― говорит он, на его лице расплывается больная улыбка.

― Что? ― спрашиваю я, пот начинает застилать мне глаза.

Что-то не так. Когда его улыбка становится шире, на задворках моего сознания появляется тревожная мысль.

― Что ты сделал?

Мой язык распух у меня во рту, я, пошатываясь, иду к койке. Мне очень хочется прилечь.

Как я могла быть такой глупой? Ублюдок накачал меня наркотиками.

― Я сделал то, что должен был, чтобы расслабить тебя.

Он встает и подходит к койке.

― Нет, ― произношу я, когда он начинает расстегивать мою кофту. Но я так слаба, что не могу с ним бороться. Я пытаюсь оттолкнуть его, но моя рука продолжает раз за разом опадать.

Пользуясь моей слабостью, он запускает руку мне в волосы и прикладывается своими губами к моим, его язык скользит мне в рот, движется напротив моего. Я не могу отстраниться, не могу ничего сделать. Я не контролирую собственное тело.

― Я обещаю, что тебе будет хорошо.

Он не спеша снимает с меня кофту, отбрасывает в сторону все, что стоит между нами.

Мой разум встревожен, кричит ему остановиться, но мое тело не способно сопротивляться. Теперь его руки повсюду на мне, как и его губы.

― Скоро ты будешь моей, ― произносит он после каждого ядовитого поцелуя на моей коже.

С моих губ срывается полузадушенный звук, но ни одного слова.

Теперь он тянет мои штаны вниз, чтобы забрать то, что он думает, принадлежит ему, а я слишком одурманена, чтобы что-то сделать по этому поводу.

― Скоро все кончится, ― шепчет он мне в ухо, а затем прикусывает мою мочку.

Я слышу звук молнии. Когда он опускает мои штаны ниже, во мне что-то меняется. Я больше не чувствую себя плохо. Теперь я чувствую себя так, будто лечу, плыву. Что бы он не дал мне, оно вдруг делает меня живой, но в очень странном ключе.

Что, черт возьми, он дал мне? Почему его прикосновения больше не вызывают во мне отвращения? Почему его поцелуи от моего пупка и до моей шеи ощущаются, до странного, приятными? Почему я держусь за него вместо того, чтобы отталкивать его?

Я дрожу от желания, когда он проходится поцелуями вниз по моему телу.

― Ты прекрасна, ― шепчет он. ― У моего брата был хороший вкус.

Он целует мою грудь, а руку использует, чтобы раздвинуть мне ноги. Сквозь затуманенное зрение, я наблюдаю, как он снимает собственные штаны.

Слышится шум фольги, а затем он оказывается на мне сверху. Я ахаю, когда он вонзается в меня. Ощущение того, как он растягивает меня изнутри, до ужаса приятно.

Я царапаю его спину, пока он раскачивается, медленно, затем быстрее. Он вонзается глубже, удлиняясь и становясь еще тверже внутри меня. Мне дурно от того, что мужчина, которого я ненавижу, заставляет меня почувствовать себя цельной.

― Вот видишь, ― говорит он, задыхаясь. ― Я знал, что тебе понравится.

В ответ я стону. Ничего не могу поделать. Мне давно не было так хорошо.

Где-то в моей голове звенят тревожные колокольчики. Я знаю, что то, что происходит, неправильно, но мое тело предает меня. Я ощущаю себя так, будто нахожусь в чужом теле.

Он берет меня за бедра, наполовину выходит из меня, а затем снова погружается в меня.