Порабощенная - Вирджиния Хенли (1997)

Они говорили о плетках со свинчаткой, о рыбах, пожирающих человеческую плоть, которых разводили в прудах за тюрьмой, о восстаниях рабов. Восстание рабов под предводительством Спартака все еще не было забыто, но Диана слышала апатию и безнадежность в их голосах и знала, что сейчас восстанию произойти не суждено.

Мужчины жаждали, чтобы их продали в школу гладиаторов, потому что знали: в противном случае их бросят на арену — на съедение медведям или львам. Как гладиаторы они по крайней мере имели шанс победить. И еще они говорили о распятии и наиболее распространенном способе казни, называемом furca, когда голову жертвы помещали в отверстие между двумя столбами в форме буквы «V» и профессиональные палачи забивали жертву плетками до смерти.

Диана постаралась больше ничего не слышать. Как римляне не понимают, что такая жестокость разрушает душу не только раба, но и господина! Ей нельзя было приезжать в Рим. Она всегда это знала. Роскошь немногих счастливцев была куплена нищетой и пожизненными страданиями большинства. Как могли римляне не слышать нестройного хора нищих и страждущих, бряцания оков, щелканья плеток и стонов человеческого скота?

— Маркус… Маркус… — шептала она, цепляясь за последние проблески надежды.

На заре тюрьма опустела, остались лишь приговоренные к смерти, чья казнь должна была состояться в этот день. Когда за ней пришли два охранника-преторианца, в сердце Дианы появилась надежда. Она сказала им, что выходит замуж за Маркуса, и умоляла отвести ее к нему, на что они ответили:

— Мы знаем, что ты — особая пленница. Сам император дал нам указания.

Они отвели ее в тюремную баню, где ей разрешили вымыться и расчесать волосы. Ей ничего не оставалось, как снова надеть темно-красную столу. Затем ее посадили в носилки и направились туда, куда устремлялась вся толпа.

— Куда мы идем? — нерешительно спросила Диана. — В Большой Цирк, — последовал лаконичный ответ.

«Большой Цирк? Маркус не пойдет на гонки, ведь его отца убили! Это, верно, какая-то ошибка».

— Вы должны отнести меня на виллу Тита Магнуса на склоне горы Эсквилин.

— У нас приказ императора, — ответили ей. Возможно, Маркус обратился к самому императору с просьбой освободить ее? Наверное, так оно и есть! Снова в ней замерцала надежда. Но тут же разлетелась вдребезги, когда ее поместили в камеру под Большим Цирком и заперли. В воздухе тяжело пахло конским навозом.

Ее переполнял страх, она не могла понять, зачем ее сюда привезли. В горле так пересохло, что она не могла глотать. Хотя бы каплю прохладной воды! Диана терялась в догадках о своей судьбе, и воображение рисовало ей самые жуткие картины.

Пока Диана стояла, вцепившись в прутья решетки, она видела, как по подземным переходам тащат роскошные колесницы, украшенные серебром и золотом. Она крикнула людям у этих колесниц, но они не обратили на нее внимания. Они старались не встречаться с ней глазами, будто она прокаженная.

За колесницами провели четверки великолепных лошадей самых разных мастей — вороных, гнедых, чалых, серых, буланых и чисто белых. Лошади беспокоились и плохо подчинялись. Она смутно соображала, что это, верно, те лошади, которые будут участвовать в гонке колесниц. Им явно не терпелось дать выход своей энергии на большой арене.

Может быть, ее повезут на одной из этих колесниц к Нерону? Вряд ли это возможно, но ведь и все, что случилось с ней за последние сутки, тоже совершенно невероятно…

Маркус приехал в Большой Цирк рано. Сегодня выступали самые лучшие гонщики, и он восхищался их умением. Он по собственному опыту знал, как трудно управлять четверкой лошадей, особенно на поворотах. Победа в состязании зависела от многого. Не только от характера и подготовки лошадей, но и от веса колесницы, смазки осей, длины поводьев и состояния дорожки. Все это имело первостепенное значение.