Порабощенная - Вирджиния Хенли (1997)

— И все же он хочет, чтобы я это надела! Ты только погляди. Это — возмутительно шокирующее одеяние.

— Несколько откровенное, но вовсе не шокирующе. Римляне уважают тело, преклоняются перед ним. Нет ничего прекраснее, чем обнаженная красивая женщина. Считать это непристойным просто нелепо. Примерь платье, и ты увидишь, что стала еще красивее.

Диана неохотно сняла столу и разрешила Ноле задрапировать свои бедра алым набедренным платьем. Оно было вырезано спереди почти до лобка, где Нола прикрепила большую перламутровую брошь. Когда Диана посмотрела в зеркало, она вдруг с усмешкой подумала, что если бы Пруденс ее увидела, то умерла бы от шока!..

От дверей раздался низкий голос:

— Ты уже достаточно собой налюбовалась, теперь моя очередь.

— Маркус! — вздрогнула Диана. — Я не могу так ходить!

— Тогда я тебя понесу! — решительно заявил он, легко, как былинку, подхватил девушку и, не обращая внимания на ее протесты, понес в триклиний.

Диана так съежилась, что видна была лишь ее спина — на случай, если кто-то решит подглядывать. Но зато теперь ее соски при каждом шаге касались его груди. Она ощущала жар его тела и чувствовала сильный мужской запах его кожи.

Она ждала, что он снова поднесет ее к зеркалу, но он опустил ее на диван и подложил под локоть золотистую подушечку. Затем уселся на свой диван напротив и принялся не торопясь ее разглядывать. Диана больше не протестовала. Маркус Магнус любого заставит подчиниться своей воле. Это мужчина-властелин, и никакая сила на земле его не переделает. У нее был выбор: оттолкнуть его или принять, а она знала, что в ее интересах принять его. К тому же глубоко в душе она понимала, что и не хочет видеть его другим. Если она будет честна сама с собой, то признает, что ей безмерно льстит его преклонение перед ее красотой.

Их тянуло друг к другу, и предвкушение прикосновений и ласк воспламеняло обоих. Близость опьяняла их, держала в постоянном возбуждении. Диана знала, что он неизбежно овладеет ею, и от этой мысли у нее кружилась голова.

Нола вошла за ними в триклиний.

— Мне подать каждому отдельно? — спросила она, прекрасно понимая, что Маркус хотел бы, чтобы Диана перебралась на его диван.

— Ты подашь основные блюда каждому, а потом можешь удалиться, Нола.

Нола принесла им огромные креветки и маленькие устрицы в лимонном соусе с маслом, затем зажаренного до хруста гуся, нашпигованного каштанами. Подала она и салат из горошка, огурцов и свеклы, сдобренный медом и анисовым семенем. Диане еще не довелось увидеть какое-либо невыразительное блюдо на столе римлянина. Принц Уэльский позеленел бы от зависти, доведись ему здесь отужинать.

— Ты простила меня за то, что я вчера уснул?

— Это явно моя вина, я тебе наскучила.

— Да нет, я неплохо развлекался. У тебя богатое воображение.

— Я это не придумала, Маркус. Так случилось.

— Я хочу, чтобы ты продолжила эту историю. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все — после.

Диане стало трудно дышать.

— После?

— Да, после. Не только сегодня, но и каждую ночь я буду с удовольствием слушать твои истории.

— После чего? — прошептала она хрипло, потому что в горле пересохло.

— После того, как мы удовлетворим наши тела. После того, как мы насытимся и утолим жажду, и после того, как насладимся любовью. Тогда мы поговорим.

Диана опустила ресницы. Если Нола не оставит их одних, она умрет от нетерпения. Какое блаженство лежать вот так, полуобнаженной, перед этим сильным римлянином! Это набедренное платье не прикрывает, а наоборот, подчеркивает ее лобок, украшенный перламутровой брошью. Наконец Нола унесла последние блюда, внесла поднос с десертом и фруктами и удалилась.

Черные глаза Маркуса блестели. Он протянул руку и сказал: