Сердце дракона - Лана Каминская (2021)

– Прибыл в порт тем же днём, что мы разошлись на развилке, – жадно подхватил тему Ферран, как будто изначально искал повод заговорить о Нольвене, но никак не решался сделать первый шаг. – И вечером был уже у капитана Мортенера. Отплыли вечером следующего дня, груженые водой, провизией и отрядом воинов на борту.

– Это всё Лукас передал?

Ещё один кивок последовал от военного командира и по совместительству мужа.

– Жалею, что не приставил Лукаса следить за Гверном раньше. Возможно, тогда и не произошло бы непонятной нелепости с деревенской лодкой. Теперь же я наказал Лукасу стать невидимой тенью Гверна.

– Корабль в пути уже четверо суток, – перебила Феррана жена, задумчиво уставившись на разыгравшееся пламя свечи. – Должно быть, есть на том острове что-то действительно стоящее, раз милорд не спешит возвращаться.

– Или что-то случилось... Или Гверн просто шляется, неизвестно, в каких водах, как продажная девка по площадям. – Стенден громко и смачно отхлебнул из кружки и потянулся за новым куском хлеба.

– Не клевещи зазря. Гверн не силён в навигации, но с ним капитан Мортенер. Или ты и в его мастерстве сомневаешься?

Крыть было нечем, и Ферран молча проглотил упрёк жены. Та же разошлась и продолжала:

– Набрался бы смелости и рассказал Гверну всю правду. Не то я сама это сделаю... Сил у меня больше нет смотреть на твои муки.

– И даже думать об этом не смей! – взревел Ферран и с такой силой хрястнул о стол глиняной кружкой, что не выдержала, раскололась, а янтарная жидкость разлилась по столу, размачивая хлебный мякиш и капая на пол.

– Тише, детей разбудишь. Не лезу я больше в твои дела, не лезу. Сам потом одумаешься, но поздно уже будет.

Раздосадованная женщина швырнулась испачканную в пролитом отваре тряпку в угол и выбежала из комнаты, видимо, опасаясь, что ещё одна лишняя секунда, проведённая в обществе влиятельного супруга, уставившегося в открытое окно, за которым уже давно царила непроглядная темень, может оказаться роковой для их и так уже давно непрочных отношений.

***

– А что я тебе битый час талдычу? – с тяжёлой отдышкой проворчала низкорослая седоволосая прислужница, выливая во внушительную по размерам купель тёплый отвар из высушенных розовых лепестков. – Опечаленная она сильно ходит. Оно и понятно, от чего. Мало, что не по своей воле сюда прибыла, так ещё и приехала в пустые комнаты, никем не встреченная, никому не нужная. А это, скажу тебе, не лучшая примета для помолвленной девицы, хоть знатной, хоть простой.

– Ну, а ты по-другому что ли за своего выходила? – тявкнула собеседница, баба лет на десять моложе, поинтереснее формами и поживее цветом лица.

Процеживая заваренные в кипятке травы, она подавала один за другим настои старшей товарке и терпеливо внимала её причитаниям, про себя считая минуты, когда та, наконец, замолкнет. Вот очередная порция лепестков фиалки и ароматного репейника была выужена из глубокого деревянного ушата и отправлена в жестяное ведро, а благоухающая умиротворением жидкость бултыхнулась в самое сердце наполненной до краёв купели.

– По-другому. Да радости было кот наплакал. Всего два месяца да пять деньков, а после как пошли запои, да как начал он меня бить, вот и счастью конец.

– Ну, хоть два месяца, а было радости.

– И то верно, – согласилась прислужница и вытерла мокрые руки о влажный передник. – О том и веду речь, что я так хоть с пару месяцев любовь видела, а эта красавица и мига внимания не познала. Сидела по приезду, вся дрожала. И ведь не от усталости иль холода – какой холод в такие славные деньки! А от того, что прибыла в чужой дом да оказалась в этом доме никому ненужной.

– Что ты девице одиночество да грусть пророчишь? Высокие свадьбы они такие... Тут о чистоте крови надо думать, а не в игры сердечные баловаться да у камышей лизаться, – ехидно уколола собеседница, намекая, что у её товарки до камышей хоть и дошло, но те быстро засохли.