Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

Фолкон подозревал, что валлийка видится с Ллевеллином, – слишком часто она верхом уезжала в горы. Но теперь Морганне был безразличен самозваный король Уэльса – она была готова предать его за восторги плоти, за ласки этого человека. Она сделает для него все, пусть только попросит.

Ее пальцы сомкнулись вокруг взбухшего члена.

– Пожалуйста, пожалуйста, – лихорадочно бормотала она, извиваясь, и, не помня себя, терлась о мраморно-твердое бедро. Но он оставался неумолим. Сквозь застилающий мозг багровый туман страсти Морганна пыталась вспомнить название.– Пендерин, – выдавила она наконец.

Теплое дыхание Фолкона коснулось вытянутого напряженного соска.

– Нет, Морганна, там он живет зимой и оттуда совершил набег. Где Ллевелин прячет сокровища... золото... драгоценности...

– О-о-о... Брекон... сейчас... умоляю... Брекон!

Он должен был догадаться! Горная твердыня, построенная на слиянии трех рек, что делало ее неприступной.

– Фолкон! – задыхалась Морганна.

Он уделил ей еще тридцать секунд – умелые равнодушные пальцы быстро принесли желанное облегчение. Потом де Берг встал и вышел. Мыслями он уже был далеко от валлийки, целиком поглощенный планами мести Ллевелину. Хотя была уже глубокая ночь, он, не колеблясь, спустился вниз и поднял с постели Жервеза и Монтгомери. Нужно было изложить все, что он придумал, и посмотреть, не найдут ли они каких-либо ошибок и недостатков.

Морганна заснула в его постели, и именно там обнаружила ее Джезмин на следующее утро. Она пришла сообщить Фолкону, что прикажет слугам помочь крестьянам перебраться в отстроенные хижины и снабдить их едой и одеялами. При виде гибкого коричневого тела валлийки, свернувшейся калачиком в постели мужа, у нее замерло сердце. Слезы рекой хлынули из глаз, и Джезмин, ничего не видя вокруг, словно слепая сбежала по каменным ступенькам и выскочила на холод, пытаясь усмирить огромную тошнотную волну, захлестнувшую желудок. Она едва успела прислониться к ограде, как началась рвота, по вместо облегчения ей стало еще хуже. Джезмин поняла, что сейчас потеряет сознание, сознавала, как опасно находиться на ледяном ветру без плаща, и, умоляюще протянув руки, рухнула на мерзлую землю, не успев сделать и шага.

Неизвестно откуда появившийся Тэм в мгновение ока подскочил к ней и, подхватив на руки, понес в зал. Навстречу ему поднялся де Берг.

– Моей даме плохо, – сообщил Тэм.

Де Берг был уязвлен покровительственным тоном молодого рыцаря и тем, что он назвал Джезмин своей дамой, но, встревоженный состоянием жены, решил пропустить это мимо ушей.

– Неси ее наверх, – распорядился он, и мужчины быстро поднялись по лестнице. Тэм, естественно, решил, что Джезмин будет лучше в спальне мужа. К этому времени Джезмин открыла глаза и слабо запротестовала:

– Нет... прошу... не надо...– Тэм остановился как вкопанный, и Фолкон едва не налетел на него; юноша успел заметить постыдную сцену, окинул презрительным взглядом обнаженную Морганну и осуждающе уставился на де Берга.

Джезмин прислонилась щекой к широкой груди Тэма и прошептала:

– Пожалуйста, отнеси меня наверх.

Фолкона раздирали тревога, гнев и угрызения совести, но он лишь коротко бросил:

– Пойду за Эстеллой.

Морганна натянула тунику и крадучись выскользнула из комнаты, кипя радостным возбуждением. Если у Джезмин будет выкидыш, тем лучше – не придется брать на себя труд избавляться от ребенка!