Сокол и цветок - Вирджиния Хенли (1995)

Прошло еще несколько долгих мгновений, прежде чем она наконец доверчиво протянула ему ладошки и постепенно расслабилась, закрыла глаза и позволила сну унести себя. Они пребывали в молчании и тьме почти два часа, прежде чем пальчики Джезмин обмякли в его руках. Фолкон понял, что девушка спит, и, очень осторожно подняв ее, вынес из гардероба и положил на постель. Он мучился безумным нетерпением поскорее узнать о ней все: цвет глаз, запах кожи, вкус губ, форму грудей. Фолкон довел себя до некоего полубессознательного состояния души, когда ее образ вытеснил из головы все остальные мысли. Бесшумно ступая, он зажег свечу и сел, не сводя глаз с Джезмин. Вновь его поразила ее неземная красота. Никогда Фолкон не видел ничего прекраснее этих серебристых волос, рассыпавшихся по подушке шелковистым покрывалом. Пальцы помимо воли погладили мягкий локон; потом Фолкон, едва смея дышать, раздвинул белое бархатное одеяние, горя желанием увидеть, что скрывается под ним, и почти захлебнулся воздухом. Да, она была такой тоненькой и хрупкой, но груди оказались налитыми и упругими – тоненькая талия лишь подчеркивала их полноту, изящные изгибы бедер переходили в стройные ножки, а холм Венеры покрывали восхитительные золотистые завитки.

Его мужское естество налилось кровью и трепетало от вожделения. Господи милостивый, он хотел ее, хотел безумно, но знал, что, если даст рукам волю, девушка проснется и закричит. Де Берг не мог обесчестить дочь Сейлсбери, но не находил в себе сил отказаться от нее. Глядя на Джезмин, он чувствовал, что связан с ней невидимой нитью. Вот кого он выберет!

Фолкон заботливо укрыл ее наготу меховым покрывалом и уселся в кресло, мечтая о том дне, когда Джезмин станет его невестой, а когда проснулся, комнату заливало солнечное сияние и огромная кровать была пуста. На какой-то момент он испугался, что все это был только сои, но тут же с облегчением сообразил, что в таком случае пробудился бы в собственной постели.

Он позвал слугу и велел принести горячей воды для ванны и бритья. Потом оделся с особой тщательностью и, отыскав Уильяма, попросил разрешения поговорить с ним с глазу на глаз, подождав, пока оруженосец графа отойдет, а юные пажи не окажутся на другом конце зала.

– Уильям, может, я не вовремя затеял этот разговор, особенно сейчас, когда ты так беспокоишься о Ричарде, но не могу больше терпеть.

Голос молодого человека звучал так непривычно торжественно, что Уильям слегка нахмурился.

– Что-то случилось?

– Ничего... надеюсь, – пробормотал Фолкон, набираясь храбрости.– Уильям, я хочу официально просить у вас руки вашей дочери.

Лицо графа просветлело.

– Мой мальчик! Именно на это я надеялся! Кого ты выбрал в жены: Элу или Изабел?

– Уильям, я хочу жениться на вашей дочери Джезмин.

Сейлсбери вновь свел брови.

– Джезмин? – неверяще переспросил он.– Мальчик мой, это невозможно. Джезмин не унаследует ни земель, ни замков...

Но Фолкон не дал ему договорить.

– Не нужны мне ни ваши земли, ни замки, все они ничто по сравнению с моим желанием получить Джезмин.

– Ты не понимаешь, мальчик, – вздохнул Сейлс-бери.– Джезмин не готовили к роли жены. И Элу и Изабел с детства учили управлять обширными владениями. Джезмин умеет только играть на лютне, рисовать и ухаживать за цветами.

– Мне все равно. Пусть хозяйством занимаются управители и кастеляны. Я хочу в жены только Джезмин и никого другого! – настаивал Фолкон.

Уильям печально покачал головой.

– Она никогда не родит тебе сильных сыновей – слишком уж хрупкая и слабенькая. Позволь мне рассказать о ее матери. Я влюбился с первого взгляда в ее нежную красоту, и мое семя убило ее. Малышка родилась такой крохотной и болезненной, что мы опасались за ее жизнь, и если бы не неусыпные заботы госпожи Эстеллы, ее бабушки, Джезмин бы погибла.