Глаза цвета неба - Элли Комаровская (2021)

С Настей у них тоже все шло не так ровно. Он помнил ее девчонкой, скромной и улыбчивой, всего боявшейся. Помнилось, как после свадьбы первый раз засобирался он в поездку. Как боялась она оставаться одна! Как учил, с шутками да смехом, мечом махать да из лука стрелять. Сейчас жена была совсем другая. Стала она уверенно да независимо держаться. Походка стала иная. Смотрел на нее Иван и думал: вроде она, его жена, а что-то в ней все-таки изменилось. Еще в Орде она начала показывать ему свой норов, отказавшись бежать с ним из-за данного Ногаю слова. Как же это терзало, жгло Тимофеева! И чего ему только не представлялось худого про Настю. Думалось ему порой: вдруг все же что-то было у нее с тем военачальником? «С чего это отпустил? А как смотрел! Да и Настя вела себя странно… Может, зря это он пошел за нее требовать, может, там она хотела остаться?» Он и сам разумел, что дурь это, но его точили эти мысли. Стал Иван частенько раздражаться на жену свою по мелочам. Отойдет после, успокоится, а чего, собственно, взъелся? Устал Тимофеев, не хотел более ругаться, да иначе у него не выходило. Вот и уехал из дома вскоре после возвращения.

* * *

Настя осталась после завтрака в горнице одна. Присела у окошка. Вот и Спас скоро, думалось ей: там яблоки, грибы, ягоды пойдут, перезимуем как-нибудь. «Надо бы Фрола бортничать послать. Эх… жаль, Семеныча нет. Упокой Господи его душу!» — Настя повернулась на красный угол — перекрестилась. Опустила голову, загрустила. Ей не хватало Семеныча, как отец ей был… Настя вздохнула. «Ладно. Хватит. Надо бы Никитку обучить. Хороший мед он и на сбитень пойдет, и с ягодами, да и продать можно выгодно. Сторговался бы Ваня хорошо, да вернулся поскорее. Тяжело, опять в разлуке…»

И опять все на ней. Настя отвыкла от хозяйских дел. Такая злость порой брала на все. На разруху, на детей, что не слушаются, Егорка особенно. Молодая женщина невольно улыбнулась. Вот давеча пошли купаться — намочил и скрутил меньшому штанины узлом. А как высохли на солнце — попробуй развяжи! То жука поймал да Пелагее в рукав запустил. Ох, супостат! Хотелось порой сесть на коня и ускакать в поле, да мечом махнуть, так, с плеча чтоб. Чтобы согнать всю накопившуюся злость, чтобы забыть… Его забыть.

Мысли ее прервал резкий тарабаный звук — стучали в ворота.

— Отпирай, к тебе люди великого князя приехали!

Настя сошла с крыльца, подбежала к воротам. Егорка с Никитой уже были там. Отворила смотровое окошечко. Стоял отряд конников.

— Чего надо?

— Отпирай, говорю! Я — воевода великого князя! Вот грамота! Дань собрать!

Ворота открыли. Во двор въехал отряд. Слез с коня главный, Матрена поднесла чарку, отпил, отерся рукавом.

— Как звать тебя, мил человек? Сказывай, вести какие из Владимира? — спросила Настя.

— Михеем звать. С дурной вестью к вам, люди добрые. Помер наш добрый князь Ярослав. В Орде, видать, отравили, изверги.

— Ох, как же это! Ой, беда-то какая! — заголосила Пелагея. Настя перекрестилась.

— Я представитель нового Великого князя, сына старшего его — Владимира. Вот грамота, — Настя взяла из рук воеводы грамоту. Прочла. Печать на свитке, как положено. Михей продолжил:

— Дань мы собираем, чтобы в Орду везть, да ярлык получить на княжение. А то эти басурманы отдадут власть какому ни попаде и живи потом! Так что, ежели хотите, чтоб добрый князь у вас был, не скупись, не для нас — для Руси стараешься.

Тут послезала с коней остальная дружина, да в амбары и полезла. Забрала муки, крупы, да лошадь последнюю.

Настя запечалилась. Трудно, а жить как-то надо.

* * *

Сходили на покос. Настя со всеми вместе косила и тяжелой работы не чуралась. На следующий день в сенцах перебирала она сухие травы, что собраны были для взваров, да вместе с Феклой и Пелагеей развешивала. Пряные запахи напомнили Насте степь. Она вздохнула.