Пророк - Дж. С. Андрижески (2021)

Я помедлила ровно настолько, чтобы взглянуть на него. Его взгляд сосредоточился на моём лице, и его глаза изменились, ожесточившись вместо того чтобы смягчиться. Я ощутила рябь боли в его свете, в этот раз сопровождавшуюся образами, потоком информации, который он, похоже, вообще не контролировал.

Я прикусила губу, читая это в его свете, по-прежнему ревнуя, но уже скорее возбуждаясь, нежели просто ревнуя.

Ревик продолжал показывать мне вещи, которые его возбуждали. Я не могла понять, что здесь воспоминания, а что чистые фантазии или какое-то сочетание первого и второго. Казалось, он не мог это контролировать, словно своими словами я выпустила на свободу какую-то невольную исповедь, или же, возможно, прошлой ночью между нами что-то наконец-то сломалось.

Я видела там своё лицо.

Я видела воспоминания со мной, которые не могли быть воспоминаниями. Возможно, это воспоминания о фантазиях, которые он создал в своём сознании, чтобы доставить себе удовольствие.

Я скользнула светом глубже в него, притягивая, вплетаясь в найденные структуры до тех пор, пока Ревик не издал стон, показывая мне больше. В одном из этих образов я увидела Даледжема и с силой ударила его по груди, но это лишь ещё сильнее возбудило Ревика. Я вложила больше света в язык и губы, вновь возвращаясь к его члену, и его свет взбунтовался, выходя из-под контроля.

Он начал говорить со мной на каком-то языке, которого я не знала. Через несколько секунд он перешёл на английский с сильным акцентом, хотя едва ли говорил что-то связное, когда мне удавалось разобрать слова.

— Элли… боги. Элли, мне жаль. Мне жаль. Мне так жаль…

Казалось, он больше не мог подобрать слов, хотя я мельком ощутила, что он старается, пытается заговорить. Я не выпускала его изо рта, и Ревик попытался пошевелиться, потянуться ко мне, продолжая говорить на том языке, похожем на русский. Он переключился обратно на английский.

— Элли… не бросай меня больше. Пожалуйста, — он снова ахнул, будучи не в состоянии двигаться. — Боги, я сделаю всё, что ты захочешь. Я сделаю всё, что ты пожелаешь… что угодно. Я даже обувь больше не буду снимать перед кем-то посторонним. Я сделаю всё, что ты захочешь, всё что угодно…

Злость рябью вышла из моего света, и Ревик застонал, стискивая мои волосы.

— Боги, Элли. Элли… помнишь тот первый раз? Помнишь?

В этот раз я уловила проблеск настоящего воспоминания и мгновенно поняла, что он имел в виду.

Я увидела нас обоих перед тем камином в Гималаях, и моё горло сдавило от боли. Он умолял меня взять его в рот вскоре после того, как мы оба начали становиться странными от секса… так что, может, после второго или третьего раза. Он умолял меня, хотя я сама предложила, но как только я начала, он также продолжал меня останавливать.

Он был наполовину не в себе, устраивал своё и моё тело так, чтобы он мог наблюдать; говорил мне, как долго он фантазировал о том, как я буду делать это с ним; останавливал меня, чтобы мы могли потрахаться, а потом снова умолял меня сделать это.

В какой-то момент он потерял контроль — возможно, по-настоящему; возможно, в самый первый раз.

Он потерял контроль, и это продолжалось часами.

Глядя на него теперь и вспоминая, я осознала, что он получил больше наслаждения от наблюдения за мной, чем от самих ощущений.

— Я помню, — пробормотала я, целуя его прямо под пупком.

— Я люблю тебя, — боль отразилась в его голосе. — Элли… я обожаю тебя. Пожалуйста, больше не бросай меня.

— Я тебя не бросала, Ревик.

Он надрывно ахнул.

— Я сожалею о том, что сделал. Прости…

— Я не хочу, чтобы ты извинялся, Ревик.

— Тебе необязательно делать это, — сказал он. — Нам необязательно делать всё это. Что бы ни произошло между нами, я больше ни к кому не приближусь… клянусь богами, Элли. Я этого не сделаю. Я больше никогда не сделаю ничего подобного.