Берег мечты - Виктория Гиррейру (2004)

Отасилиу увёл из толпы рыдающую жену, а Феликс вынужден был защищаться, и для этого у него осталось только одно средство: отмежеваться от собственной жены.

— Уважаемые граждане! — обратился он к горожанам. — Я прошу вашего внимания и сочувствия. То, что я услышал из уст моей жены, для меня стало не меньшим потрясением, чем для вас. Я услышал об этом впервые, так же как и вы! Мне ещё предстоит в этом разобраться, но если моя жена действительно совершила преступления, то ей нет оправдания! Она должна ответить за всё перед судом!

— Нет, Феликс!… — воскликнула Адма и потеряла сознание.

В этот момент к префектуре подъехал Эриберту и тотчас же бросился к Адме.

— Можешь забрать её себе, она мне больше не нужна, — сказал ему Феликс.

Эриберту на руках отнёс Адму в машину и повёз её домой.

Люди стали понемногу расходиться.

Феликс понуро зашагал к зданию префектуры, и тут к нему подбежал запыхавшийся матрос, обычно управлявший его катером.

— Сеньор Феликс, беда! Ваш сын вышел в открытое море на катере! – сообщил матрос. — Его надо спасать! Сам он не справится с управлением во время такого шторма! Он может погибнуть.

— Нет, мой сын не должен погибнуть, он ни в чём не виноват! — воскликнул Феликс и, встав на колени перед Гумой, принялся умолять его: — Спаси моего сына! Только ты сможешь это сделать. Умоляю, догони его, верни! Это же твой двоюродный брат!

— Вы могли бы и не напоминать мне об этом, — сказал Гума. – Спасти, терпящего бедствие — это мой долг. Зовите своего шофёра, мы едем в порт!

Катер Алешандре Гума обнаружил вблизи прибрежных скал. Море крутило его и подбрасывало на волнах, как лёгкий пластиковый поплавок, потому что Алешандре и в самом деле не мог справиться с управлением.

Ливия первой заметила приближавшуюся лодку Гумы и стала махать руками, подавая ему сигналы.

Увидев её на борту катера, Гума воззвал к могуществу и милости Еманжи:

— Мать Еманжа, помоги мне спасти Ливию! Дай мне сил и сноровки, умоляю тебя!

Мощная штормовая волна тотчас же бросила его лодку прямо к борту катера, но Алешандре тоже увидел Гуму и мгновенно приставил ствол пистолета к животу Ливии.

— Я убью тебя и твоего ребёнка, — повторил он. — Ты не стала моей, зато и Гуме не достанешься!

— Не делай этого! — взмолилась Ливия. — Гума убьёт тебя!

— Нет, я не доставлю ему такого удовольствия, — сказал Алешандре. — Я брошу катер на камни, и мы умрём вместе — я и ты!

Навалившись всем корпусом на руль, он сумел повернуть его, и катер с грохотом ударился о скалы.

Гума увидел, как за мгновение до удара Ливию смыло волной с катера, и бросил ей спасательный круг.

— Ливия, держись! Цепляйся за круг! Я сейчас подплыву поближе, — крикнул он, однако и его лодку уже стремительно несло на скалы…

Руфину и Северину, приплывшие туда спустя несколько минут на своём баркасе, взяли на борт Ливию и раненого Алешандре, а Гуму нигде не нашли.

На причале тем временем собрались едва ли не все жители нижнего города, и Эсмералда тоже была среди них. Услышав, как Руфину с горечью сказал: «Очевидно, Гуму постигла та же участь, что и его отца», она закричала:

— Нет! Нет! Гума не должен умереть! Это я во всём виновата. Я бросила вызов Еманже, и она меня наказала… Еманжа, умоляю тебя, верни жизнь Гуме! Взамен я отдам тебе свою жизнь! Я стану твоей навсегда, только воскреси Гуму!

С этими словами Эсмералда бросилась в пучину вод, и море в последний раз вздыбилось страшным вихрем, а потом внезапно успокоилось.

Рыбаки снова поплыли к тем скалам, о которые разбилась лодка Гумы, и нашли его живым и невредимым в нескольких шагах от места катастрофы.

— Это невероятно! — изумлялся Руфину. — Я всё осмотрел здесь в прошлый раз. Похоже, Еманжа приняла жертву Эсмералды и даровала Гуме новую жизнь, воскресив его из мёртвых.