Кружево-2 - Ширли Конран (1994)

Потом они бродили по городу пешком, но, как только сошли с больших, заполненных людьми улиц в маленькие кривые переулочки, Пэйган в изумлении остановилась.

– Они все такие одинаковые. Я уже не понимаю, где мы находимся.

Один из телохранителей сделал шаг вперед и прошептал несколько слов на ухо Его Величеству. Они пошли вслед за ним, пока не оказались опять на людной площади возле поджидающей их золотой гондолы.

– Хотя Венеция довольно маленький город, – заметил Абдулла, – здесь легко заблудиться. Это давно известная головоломка. Все дома и мосты выглядят по-разному в зависимости от прилива. Улочки страшно переплетены, поэтому трудно определить нужное направление.

Потом Абдулла настоял, чтобы Пэйган сделала покупки в магазинах, прилегающих к площади Святого Марка. Она померила пару туфелек из серебристой змеиной кожи, а потом выбрала вполне традиционную пару красного цвета.

– Они очень элегантны, – сказал Абдулла. – Закажи все цвета, какие только у них есть. – Он помахал рукой восхищенной молодой продавщице и отправился к выходу, а Пэйган в изумлении прошептала:

– Да, но что я буду делать с двадцатью семью парами бальных туфель?

Когда они пили за ленчем «Беллини» (изобретенная в Венеции смесь из шампанского и персикового сока), телохранители наблюдали за прибытием новой партии покупок: здесь были и двадцать метров ручного кружева – Пэйган собиралась приберечь их для подвенечного платья Софии, и такое количество дамских нарядов, какого у Пэйган не было за всю ее жизнь. В том числе три старинных платья Фортуны – коралловое, коричневое и темно-зеленое – и оперный костюм из канареечного цвета шелка.

Вторую половину дня они провели в постели. Это были незабываемые часы.

– Ваше Величество, вот зал главного собрания – колыбель западной демократии, где генеральный консул Венеции принимал представителей правительственных комитетов. – Пэйган и Абдулла внимательно следили за рукой гида, указывающей на расписанный потолок, по которому живописно плясали блики света. – Обратите внимание на фриз, где изображены двадцать шесть дожей, сцены рая кисти Тинторетто, а вот «Триумф Венеции» Веронезе.

– Колыбель демократии, – прошептал в изумлении Абдулла, – и как только можно говорить такое, когда в эпоху Возрождения Венеция была насквозь коррумпированным государством, наводненным шпионами и убийцами, с подземельями, кинжалами, ядом! – Они с Пэйган уже порядком устали, путешествуя несколько часов подряд по богато разукрашенному дворцу в сопровождении телохранителей Абдуллы. Шея Пэйган болела, потому что, следуя указаниям гида, все время приходилось разглядывать потолок, а ноги замерзли от холодного мрамора.

– Но в конце концов, только в Венеции правителей избирали, – возразила она.

– Да, но избирали из аристократической элиты. А это не то что свободные выборы в свободном государстве, – привел встречный аргумент Абдулла.

Пэйган шокировал его менторский тон.

– И все равно даже пять веков назад Венеция была более демократичным государством, чем Сидон сегодня, – горячо заговорила она.

– Пэйган, не будь наивна. Демократия может восторжествовать только в государстве, где существуют поголовная грамотность, высокий уровень жизни и некоррумпированная экономика. В моей же стране народ проголосует за любого, кто пообещает ему пару гусей и браслет для жены.

– Но почему же ты не пытаешься ничего изменить?

– Ты прекрасно знаешь, что я пытаюсь, – голос Абдуллы был холоден.

– А я думала, ты счастлив в своей роли деспота-благотворителя.

– Демократия еще не гарантирует здоровье государству. А хорошее правительство – да.

– Но в демократических государствах власть не сосредоточивается в руках нескольких племенных кланов, как в Сидоне.

– Это глупое замечание.