Кружево-2 - Ширли Конран (1994)

«Вот он, – говорила себе Максина, – тот момент, когда единственное, чего тебе хочется, – это спокойно лежать и позволить удовольствию поглотить тебя целиком». Но, вероятно, именно поэтому разладились их отношения с Чарльзом. Она всегда отдавала инициативу ему, сама же была пассивной и сдержанной – такой, какой люди, знавшие Максину вне постели, никак не могли ее представить. Если бы только она не начала полнеть! Если бы только она была в приличной форме! Тогда она вела бы себя иначе. Но она слишком хорошо знала изъяны собственной внешности.

«Что мне надо сейчас делать? – напряженно размышляла Максина. – Но я же не могу сосредоточиться на нескольких вещах одновременно: пока он целует мне грудь, заставляя стонать от удовольствия, я не могу ни о чем думать, не могу пошевелить рукой, я в состоянии только чувствовать».

– Ну, теперь моя очередь, – сказал Пьер, будто услышав ее мысли. Он перевернулся на спину, и Максина притронулась к его упругой, тренированной плоти. Потом она осторожно, боясь, как бы случайно не поранить его зубами, прильнула губами к его члену. Она прикрыла зубы губами, став похожей на очаровательную обезьянку, и взяла член в рот. «Но ведь все это в мой рот не поместится», – обеспокоенно подумала она. Пьер извивался от удовольствия.

– Попробуй делать руками и ртом одни и те же движения в одном и том же ритме, – попросил он. «Кажется, все идет нормально», – подумала Максина, но в этот момент Пьер сделал слишком резкое движение бедрами, и она, сбившись с ритма и испугавшись, что сейчас ее вырвет, запаниковала, но потом вдруг почувствовала, как Пьер, положив руки ей на голову, осторожно подправляет ее. И неожиданно давно забытое чувство уверенности в себе вернулось к ней.

Чуть позже, заботливо укрывая ее белое, чуть полноватое тело рыжей лисьей шубой, Пьер прошептал:

– Я мечтал о твоей груди двадцать лет. А ты хоть иногда меня вспоминала?

Максина прекрасно понимала, что это обычный во Франции разговор после соития, и поэтому предпочла ответить в том же духе:

– Конечно. Ты же знаешь, каждая женщина всегда помнит своего первого любовника.

Чуть отодвинув меховой воротник, он почтительно поцеловал ее золотистые волосы.

– А как твоя жена, Пьер? – неожиданно спросила Максина.

– Сразу видно, дорогая, что ты не привыкла изменять мужу. Одно из правил адюльтера – никогда не упоминать о жене, но уж коли ты спросила, могу тебе сказать, что она вся поглощена детьми, а свой супружеский долг мы исполняем каждую субботу.

«Как это похоже на Чарльза и меня!» – вздохнула про себя Максина.

– Но ты здесь только потому, что ищешь спонсоров для своей юной воспитанницы, не так ли? – спросила она и тут же раскаялась в чрезмерной настойчивости.

– Нет, Максина, я здесь из-за тебя. Для лучших спонсоров найти не так уж трудно, а наша лыжница докажет, что она из лучших. Но я хотел уговорить на это дело именно Шазалля, чтобы мы с тобой могли встречаться хотя бы несколько раз в год.

– Хотя бы, – повторила Максина, осторожно вынимая из волос застрявшую там соломинку.

– А мы гадали, куда же вы подевались, – приветствовали их охотники, когда коляска поравнялась с подножием холма.

– Хотели срезать дорогу и заблудились, – простодушно ответил Пьер, и спокойное выражение его голубых глаз ни на секунду не изменилось.

«Интересно, как это Максина могла потеряться в своем собственном поместье?» – удивилась Джуди и, взглянув на Чарльза, поняла, что и ему пришла в голову та же самая мысль. «Хотя при сложившихся обстоятельствах, – подумала американка, – ему глупо было бы разыгрывать оскорбленного мужа». И все-таки она выбрала крайне неподходящий момент, и теперь ее глупость могла свести на нет миротворческую миссию Джуди. Было и еще одно обстоятельство, которое сильно затрудняло задачу: несмотря на все усилия Джуди застать Чарльза одного, он явно избегал разговора с глазу на глаз.