Глаза, чтобы плакать - Фредерик Дар (1998)

– Морис, не стоит, – взмолилась Мов.

Чтобы не расстраивать ее, я замолчал. Люсия же лишь пробормотала:

– Молодой человек сегодня встал не с той ноги.

Бросив на нас нерешительный взгляд, актриса собралась уходить, напомнив на прощание о большой международной премьере, которая состоится сегодня вечером.

Кинематограф – это искусство иллюзий и превосходных степеней. Все премьеры обязательно "большие", даже если это фильмы третьего сорта. Ну а премьеры действительно премьерных фильмов непременно должны иметь вселенские масштабы...

Вечер обещал быть "веселеньким", то есть тем, что я называю "вечер рукопожатий", где соберется "весь Париж" в соответствующих туалетах, с журналистами, дежурными улыбками, лицемерными поцелуями, которые будут специально затягивать или повторять для фотографов.

– Послушайте, неужели вы считаете, что с такой рожей я могу заявиться на подобный вечер?

Люсия подошла ко мне и, приподняв указательным пальцем подбородок, принялась внимательно изучать мою побитую физиономию.

– Но это же очень здорово, – в конце концов заявила она. – Ты сведешь с ума фоторепортеров. Надо будет им сказать, что ты явился прямо с репетиции драки из следующего фильма. Я тебе подыграю.

Похоже, она не отдавала себе отчета в том, что говорит, или просто сошла с ума. Уходя, Люсия продолжала радостно бормотать:

– Это просто замечательно! Это так эпатирует!

Наконец мы остались с Мов наедине. С того момента, как мы расстались накануне, произошло немало событий. Мов принялась покрывать мое лицо нежными легкими поцелуями.

– Это она тебя так разукрасила?

– Да.

– За что?

– Я наговорил ей много неприятный вещей, это ее взбесило.

– Из-за чего это произошло? Из-за... из-за нас?

– Да.

– Она не хочет, чтобы мы поженились?

– Не хочет.

– Странно. Сегодня утром она мне сказала: "Коль скоро ты собираешься замуж, необходимо вернуть тебе твой статус... У меня нет желания сопровождать в мэрию фальшивую племянницу, я отправлюсь туда с моей настоящей дочерью".

Я пожал плечами.

– Все это вранье, Мов. А ты, разумеется, приняла ее слова за чистую монету, бросилась в ее объятия, стала осыпать поцелуями, благодарить, не так ли? Ну что за чудовищная женщина! Она согласилась на это признание, чтобы опередить меня, поскольку я пригрозил ей, что расскажу всем правду, если она попытается помешать нашим планам.

Мов побледнела. Я прижал ее к своей груди.

– Прости меня за прямолинейность, но я больше не могу все это выносить. Чтобы жить с Люсией, надо быть таким же сумасшедшим, как и она.

* * *

Вечерний просмотр – ах, простите, большая международная премьера – оказался триумфом в полном смысле этого слова. Мне никогда еще не доводилось видеть, чтобы какому-нибудь фильму устраивали подобную овацию. Я уже присутствовал на закрытых показах "Добычи", и у меня сложилось впечатление, что фильм достаточно хорош. Но, наблюдая за реакцией зала, лишь теперь я понял, что мы сделали действительно стоящую картину.

Я был героем вечера. Именитые продюсеры стремились заполучить на меня эксклюзивные права. Известные режиссеры говорили о своем желании работать со мной. Я был объявлен "величайшим открытием сезона". От вспышек фотокамер у меня разболелись глаза...

Меня осыпали комплиментами, донимали вопросами. Мне жали руку, целовали, куда-то приглашали.

Казалось, я попал внутрь какого-то механизма, зубчатые шестеренки которого перемалывали меня, не причиняя боли. Я отчаянно цеплялся за нежный синеокий взгляд Мов, то терял его из виду, уносимый людским водоворотом, то вновь обретал: пылкий, полный любви и такой преданности, что я просто млел от счастья.