Все, чего я никогда не хотела - Ана Хуан (2021)

Когда Роман в последний раз заходил в комнату родителей, ему было восемь лет. Он играл в прятки с Карло и Адрианой — Зак болел, а Паркера не было в стране — и случайно наткнулся на своего отца с женщиной, которая совершенно точно не была его матерью. Отец быстро выгнал его, пригрозив побить, если он когда-нибудь скажет Жизель, а также уволил его любимую няню. Этого, в сочетании с травмой, возникшей в результате увиденной сцены, было достаточно для Романа, чтобы не совать нос в эту комнату в течение десяти последующих лет.

Теперь, когда он подошел к родительскому крылу дома, его нервы напряглись, и он невольно захотел повернуть назад и пойти на баскетбольную площадку, где всегда успокаивался. Но нарушать обещание, данное Майе, было нельзя.

Роман глубоко вздохнул, пытаясь представить ее лицо, и через несколько секунд его пульс замедлился до нормы.

Парень уставился на закрытые двери и, наконец, осторожно постучал. Последовала короткая пауза, затем крик «Войдите!».

Роман повернул ручку и вошел в просторную тихую комнату, оформленную в бледно-кремовых и насыщенных бордовых тонах. Его мать лежала в шелковой ночной рубашке на кровати с балдахином и листала толстый глянцевый журнал.

Увидев его, она сразу же отложила журнал и села. На ее лице замелькали эмоции: от удивления до радости и нервозности.

Неужели она была трезвой? Верилось в это с трудом.

— О, привет, дорогой! — Жизель покрутила свой бриллиантовый кулон. — Так приятно видеть тебя.

— Я тоже рад тебя видеть. — Тот факт, что они разговаривали как вежливые незнакомцы, не укрылся от внимания Романа. Он покорно поцеловал ее в щеку. — Ты не занята?

Перевод: ты собираешься сегодня пить?

— Нет-нет, — быстро ответила мать. — Иди сюда, посиди рядом со мной. — Она похлопала по кровати.

Вместо этого Роман уселся в кресло, расположенное рядом с кроватью. Он чувствовал себя неловко, и, судя по выражению лица Жизель, не он один.

Воцарилась тишина.

— Как дела у вас с Майей? — наконец спросила Жизель.

— Все хорошо, — Роман пожалел, что не взял с собой телефон, чтобы было, чем занять руки. Он стал сжимать подлокотники кресла, зарывая пальцы в нежную парчу. — В субботу у нас круглая дата.

— Это же замечательно! — Жизель улыбнулась. — Она чудесная девушка. Значит, она простила тебя за шалость в больнице?

Роман улыбнулся.

— Простила. — Скорее она хорошенько разыграла его сама, так что теперь они были в расчете. — Ты очень помогла мне с розыгрышем, — спонтанно добавил он, ощущая себя более благодарным, чем обычно.

У нее загорелись глаза.

— Правда?

Он кивнул, неловко ерзая в кресле, но Жизель выглядела так, словно собиралась разразиться слезами радости.

— Это меньшее, что я могла сделать, — тихо сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

Роман очень надеялся, что она все-таки не заплачет. Он плохо справлялся с плачущими женщинами.

Жизель перебросила ноги через край кровати, чтобы быть с ним лицом к лицу, ее бриллианты ослепительно ярко сияли даже при мягком освещении.

— Я знаю, что в последнее время мы не очень много общались, — неуверенно начала она, словно боялась, что сын встанет и уйдет, стоит ей произнести хоть одно неверное слово. — Но… я действительно скучала по тебе.

Костяшки пальцев Романа побелели.

— Да, я думаю, довольно сложно скучать по кому-то, когда ты все время глотаешь антидепрессанты или пьянствуешь, — категорично сказал он, вспоминая череду пропущенных дней рождения, испорченных праздников и отмененных семейных каникул на протяжении многих лет.

Лицо Жизель стало белым как полотно.