Уже стемнело. Слуги зажгли почти все лампы и свечи для того, чтобы хозяин смог показать хозяйке дом. И он видел, непривычно хорошо видел то, что никогда не мог забыть. На мгновение покачав головой, Эрик отвернул от стены свое слегка бледное лицо, но все же смог ответить ей.

— Я родился здесь.

— А твои братья и сестра?

— Они тоже родились здесь, — медленно ответил Эрик, обнаружив, что каким-то чудом может говорить об этом. О тех временах, когда счастье не было вымыслом или фантазией. — Мой дедушка, если помнишь, герцог Рочерстерский, слава Богу, до сих пор жив и проживает в своей резиденции в Кенте. По принципу младших подчиненных титулов отцу достался его второй титул, маркиза Ричмондского, это титул учтивости, вместе с которым он получил в свое пользование имение в Гемпшире, а я — как старший сын маркиза и внук герцога, взял себе третий титул деда, потому что мой отец еще не обладает титулом наследника.

Клэр неожиданно остановилась и внимательно посмотрела на него.

— Никогда не думала об этом. Нас всегда учили запоминать только титулы, чтобы правильно обращаться к тем или иным пэрам согласно их рангу, а оказывается намного интереснее изучать суть происхождения титулов.

Эрик тоже остановился и повернулся к ней. И снова у него перехватило дыхание от того, что он видел. Что заставляло его позабыть обо всем на свете. Мягкий приглушенный свет свечей падал на нее, позолотив идеально гладкую кожу, к которой хотелось немедленно прикоснуться.

— Да, — пробормотал он и вновь стал свидетелем невообразимо чарующей, потрясающей улыбки, которой она решила одарить его в пустом коридоре.

— Определенно здесь не обошлось без твоей любви к истории.

Эрик не мог пошевелиться, не мог перестать смотреть на нее.

— Да.

Она не переставала улыбаться, когда спросила:

— Спорим, ты знаешь, в каком году был учрежден титул герцога?

Он не смог устоять. Как не мог сделать и до этого. Покоренный ею навечно, Эрик сам улыбнулся, чувствуя сильнейшее головокружение.

— В 1337 году, — хрипло, но решительно ответил он.

— Я даже не стану спрашивать, в каком году учредили титул маркиза.

— В 1385-м году.

Она в притворном ужасе махнула рукой.

— Да брось, ты ведь не можешь знать, в каком году был учрежден самый древний из титулов? Кажется, это титул барона? Ведь сам Вильгельм Завоеватель одаривал своих вассалов угодьями и титулами барона.

Он не представлял, что она делает, но и она, вероятно, не представляла, что делает с ним. Потому что одна ее улыбка прогнала сотни воспоминаний, которые он не мог прогнать даже ценой собственной жизни.

— Титул графа — самый древний, им стали называть дворян с 801 года.

Она пристально смотрела на него. Глаза ее сверкали восхищением и даже гордостью. Клэр снова покачала головой и на мгновение прижала руку к губам.

— Мне нравится, как ты поправляешь меня.

«Боже правый, я люблю тебя!» — беспомощно подумал Эрик, испытывая непреодолимое желание подойти и коснуться ее. Но не посмел, зная совершенно точно, что потеряет голову, как это произошло в карете.

— И все же, как так получилось, что твой отец, имея свой собственный дом, жил и вырастил вас в доме, который предназначался его старшему сыну?

Эрик изо всех сил старался не смотреть на ее губы, которым она вновь коснулся пальцами.

— Мама… мама всегда говорила, что у этого дома особая аура и что здесь воздух чище.

Она снова улыбнулась и внезапно шагнула к нему. Эрик не представлял, с какой стати она затеяла этот странный разговор, но был уверен, что если она еще хоть немного подойдет к нему, он с вероятностью в сто процентов потеряет голову.

— А тебе нравилось здесь жить?

Она сделал еще два шага в его сторону. Сердце его стало биться на два удара быстрее.

— Очень.

— А что тебе нравится больше?

То, как она медленно приближалась к нему. Как улыбалась, как смотрела…