Несгибаемый - Марина Агекян (2021)

В повисшей тишине вся обреченность и тщетность попыток снежным комом обрушилась на нее.

— Что ты делаешь, папа? — убитым голосом молвила она, задыхаясь от боли.

Маркиз внезапно опустил взор и покачал головой.

— Я дал Эрику свое согласие. — Медленно подняв голову, он тише добавил: — И не возьму свое слово назад.

Земля медленно начинала уходить из-под ног. В ушах шумело, и Клэр боялась упасть, но ей пришлось приложить все свои силы для того, чтобы этого не произошло. Все силы для того, чтобы суметь вынести боль от разочарования в отце, которого боготворила.

— Ты сделаешь то, что навсегда разрушит мою жизнь? — прошептала она потрясенно. — Тебе не может быть настолько наплевать на меня.

Маркиз вздохнул и устало провел рукой по застывшему лицу.

— Клэр, ты прекрасно знаешь, что мне никогда не был наплевать на тебя. Не говори так.

— Тогда что вы делаете? — выдохнула она, из последних сил взывая к его разуму, к чувству справедливости, которым так восхищалась. — Что ты делаешь, отец? Что ты творишь?..

Лицо маркиза побледнело, но он смотрел на дочь прямо, уверенно.

— Я устраиваю твою жизнь. Только пока ты этого не понимаешь…

Клэр сделала шаг в его сторону.

— Но я люблю Клиффорда. Папа, прошу тебя…

— Придется полюбить другого. Эрик хороший парень, и сможет сделать…

Резко остановившись, Клэр подняла руку и почти, не помня себя, процедила сквозь боль и отчаяние:

— Если ты это скажешь снова, я навсегда возненавижу тебя!

Отец вздохнул с горечью и едва заметной болью.

— Однажды ты скажешь мне спасибо за все то, что я делаю для тебя сейчас.

Клэр выпрямилась, сжимая руки в кулаки для того, чтобы сдержаться, но у нее ничего не вышло. И одинокая слеза, прочертившая ничтожную дорожку, стала олицетворением всей ее боли и одиночества в борьбе за то, что никто не хотел понимать. Даже ее отец.

— Мне сложно будет найти слова благодарности для того, кто разрушает мою жизнь.

Маркиз дернулся так, будто его ударили. Боль Клэр стала сильнее от того, что ей до сих пор приходилось причинять боль тем, кого она любила. Кто ей нравился. Кому она не желала боли…

— Хватит, — прошептал маркиз, качая головой. — Все уже решено, я дал благословение на этот брак, и Эрик станет твоим мужем.

Едва дыша, Клэр каким-то чудом нашла в себе силы поднять руку и вытереть со щеки очередную набежавшую слезинку.

— А что ты сделаешь, если я сбегу?

Взгляд зеленых глаз отца стал почти стальным. Он сжал руку в кулак, давая понять, что действительно всё решил и что ей не дается право голоса в том, что непосредственно касалось ее.

— С этой минуты ты будешь находиться под домашним арестом до тех пор, пока через неделю не состоится твоя свадьба!

— Ч-что?! — Клэр почувствовала, как у нее задрожали колени. Вцепившись побелевшими пальцами в спинку стоявшего рядом кресла, она на мгновение закрыла глаза. — Что ты сказал?

Лицо отца исказилось.

— Ты прекрасно меня слышала, потому что обладаешь превосходным слухом. Я не допущу вопиющих выходок с твой стороны. Тебе придется забыть Клиффорда и принять Эрика. Я все сказал! А теперь ступай к себе в комнату. И без глупостей, Клэр. Я не хочу наказывать тебя за что бы то ни было.

И снова тишина, окутавшая комнату, зловеще улыбалась, глядя на Клэр. Тишина, в которой ей предстояло прожить остаток жизни. Тишина, которая разделила ее с обожаемым отцом, с миром, который никогда не будет прежним. С возлюбленным, которого она никогда больше не увидит. И с другом, который стал причиной всех этих разрушений.

Отпустив спинку кресла, она развернулась и направилась к двери, не видя дороги. Не чувствуя ничего, кроме сокрушительной боли, которая должна была совсем скоро раздавить ее. Но у самых дверей остановилась и в последний раз взглянула на отца.

— За что ты меня так ненавидишь, отец? — прошептала Клэр, прижав руку к груди.