Скажи «да» - Татьяна Семакова

Кладбище было старым, в черте города, захоронений на нем давно не проводили, но по рабочим, прошедшим нам навстречу с лопатами и верёвками, я поняла, как ошибалась. Хотя, похоже, это вопрос упорства и денег, а и с тем и с другим у стоящего у свежей могилы Ларионова был полный порядок.

Я с сомнением покосилась на провожающих, но они упорно двигались вперёд, а Борис для надежности подталкивал меня под спину. Подвёл поближе, а я увидела табличку на деревянном кресте с именем Ларионова Татьяна Дмитриевна. И датой смерти четыре месяца назад. Это он не просто сам переехал и бизнес с нуля поднял, он свою мать выкопал и перевёз. Трындец.

Но почувствовать себя ещё большей дурой, чем чувствовала до этого, не успела, услышав тихий, но раздражённый голос Ларионова, обращённый к друзьям:

— Если бы я хотел вывалить это на неё, я бы так и сделал.

Борис поморщился, а я попятилась, мгновенно почувствовав себя не в своей тарелке. Отошла на несколько шагов, развернулась и торопливо зашагала обратно, успев услышать язвительный голос Бориса:

— Мать бы тебе ща такой подзатыльник отвесила, ещё неделю бы треск в ушах стоял.

— Две, — хмыкнул Сергей, а я ускорила шаг, почти сорвавшись на бег.

— Линда, подожди, — услышала почти у самого выхода и резко встала на месте, — как-то неправильно, что я за тобой на кладбище гоняюсь… — я тихо хохотнула и уставилась себе под ноги. — Неловко вышло… — пробормотал, остановившись в шаге от меня. — Не сказал, ожидая, что ты попросту сбежишь, что, собственно, и произошло. Так… — выдохнул и нервно хохотнул: — Я не был готов к такой подставе. Может, хоть выйдем? Цветы в этом месте больше на намёк похожи.

— Обед? — спросила, подняв взгляд.

— Я капец какой голодный, — ответил с готовностью и дернулся в сторону ворот, но вернулся на исходную и вздохнул: — Не сегодня, да?

— У меня нет дел, которые нельзя отложить, — слегка повела плечом, потупив взгляд.

— Погнали! — заулыбался и положил руку мне на спину, подгоняя. — Ты не могла быть чуть ускориться, я чувствую себя психопатом, радуясь на кладбище.

А я чувствовала через тонкое платье его обжигающе горячую ладонь и едва могла шевелить ногами от внезапно охватившего волнения.

Машину он поставил чуть поодаль, я не сразу ее заметила, подгонял до самой дверцы, пока не открыл, стоял, пока я пристёгивалась, только после этого закрыл и быстро оббежал машину, прыгнув за руль. Повернулся и спросил весело:

— Ты же понимаешь, что это свидание? — и достал с заднего сиденья роскошный букет.

Я приняла его и буркнула:

— Надеюсь, от предназначался не твоей маме…

— Блин, нет, — Сашу слегка перекосило, а я спряталась за цветами, сгорая от неловкости. — После собирался предпринять очередную тщетную попытку. Но покупал вместе с теми, что для неё… черт, дай сюда, — выхватил из моих рук букет, открыл окно и выкинул его, тут же тронувшись с места. — Будем считать, его не было.

— Ну, все ж был, — ответила задумчиво и подняла листик с ноги, покрутив его в пальцах, — красивый.

— Поднять, что ли? — спросил с сомнением, слегка притормаживая.

— В последний раз я ела вчера утром, — сказала ненавязчиво.

— Аналогично, — ответил чуть слышно, стремительно разгоняясь.

Не знаю, куда делось время. Куда-то. Вот мы вроде только сели обедать в ресторане, о существовании которого я даже не подозревала, болтая о пустяках, а потом раз и вечер. По набережной идём, туман от реки поднимается, я зябко ёжусь в лёгком платье, он ненавязчиво обнимает меня, слегка водя пальцами по плечу, рассказывая истории из жизни, прохожих становится все меньше, фонари включают, ночь уже, вообще-то.

— Замёрзла, — улыбается, проведя горячей ладонью по моей руке, — отвезу тебя домой.