Простушка на одну ночь - Айрин Лакс

Погналась не за тем, села в лужу. Огребаю за чужие долги и грехи! За делишки мужа расплачиваюсь!

Вспоминаю, как я сверкала бриллиантами и мехами, в доме Ульяны и Андрея.

Боже, боже, до самой печени припекает!

Мне стыдно становится за то, какую я роскошную и успешную женщину я из себя перед друзьями корчила…

Изображала из себя леди, а придется становиться блядью.

Кто купит, тому и отдаться придется.

Взгляд Марселя темнеет. Он сжимает кулаки до побелевших костяшек.

— Не хочешь говорить по-хорошему. Легких путей ты не ищешь, да?!

Марсель сердито и часто дышит, сверкает стальным взглядом, ставшим слишком острым.

— Значит, мы пойдем сложным путем. Если не деньги, тогда что? Зачем? За ощущениями острыми пошла? Нравится, когда тебя за деньги имеют? Щекочет нервы ожидание, кто будет натягивать тебя сегодня и в какой позе? Сколько их будет? Может быть, двое тебя захотят снять и заплатят хорошенько… — сыплет подробностями. — Отъебут в два конца. Или по кругу пустят? Ну? Говори… Таких ощущений ты хотела?!

Это даже звучит гадко! А если вспомнить, что меня вот только что едва не изнасиловали два амбала, то не остается сил изображать из себя равнодушную женщину, уверенную в правильности действий.

Внутри что-то разваливается на части, рассыпается трухой.

Это были жалкие остатки моей выдержки.

На лице разливается отвращение.

— Я соврала. Причина — деньги. Да, мне остро и срочно деньги нужны… Много! Причина всегда, прежде всего, в деньгах. Говорить, что деньги не главное, могут лишь те, у кого их не счесть, или у кого нет тех проблем, что есть у меня! — я трясу головой. — Ощущения острые! Ха…

В гробу я такие острые ощущения видела!

Марсель же не серьезно насчет острых ощущений спросил?!

Я начинаю смеяться, закрыв ладонями лицо, пока не понимаю, что в мой смех проникают слезы, и я не в силах их остановить.

Так-так… Это нехорошо. Стоп, Лена. Стоп… Я же заверила Марго, что смогу, но чувствую, что не вывожу уже сейчас.

— Мне в туалет надо. Сейчас приду.

— Сиди!

Марсель мигом пересаживается на диван рядом со мной и толчком ладони вынуждает лечь на подушки, приваливается с боку, обняв за плечи, будто приятеля по бару.

— Сколько?

— Моя очередь спрашивать, Марсель, — говорю севшим голосом и вытираю рукавами халата слезы, которые текут без остановки. — Мы играем.

— А я сейчас без игр спрашиваю. Сколько и кому ты должна…

— Какая разница? Какая, к черту, разница!

Меня трясет. Чувствую себя еще более разбитой, чем до этого разговора с Марселем. Потому что не знаю, что от него можно ожидать.

— Большая разница. Ты подруга жены моего друга. Знаю, что Ульяна хочет тебя крестной мамой для Леши сделать — сына, который только родится. А я уже крестный, но только для Илюхи. С какой стороны ни посмотри, ты не чужой человек. Считай, мы почти семья. По твоему поведению ясно, что ты побоялась рассказать Ульяне правду о том, как на самом деле обстоят дела.

— Нет, все не так. Тогда все было хорошо… То есть нехорошо, по правде. Тетерин уже тогда жил в кредит и напрокат, только я об этом не знала. Не знала, но жила на широкую ногу — тоже. О долгах мне стало известно позднее, — говорю тихим голосом.

— Но Ульяна ничего не сказала. Значит, о помощи ты ее не просила. Два варианта, почему ты этого не сделала. Вариант первый — застеснялась показать, что все хуже, чем ты хвасталась перед нами. Вариант второй — финансов Платоновых не хватило бы помочь тебе расплатиться. Кто и сколько с тебя долгов требует?

Марсель засыпает меня ворохом вопросов, а я ничего не могу сказать, только продолжаю плакать и плакать.

Потому что когда Марсель такой — рассудительный, внимательный, дотошный, расписывающий мне все-все по мелочам, моя ситуация выглядит еще хуже!