Защищая ее - Элли Эверхарт

— Виски с содовой.

— Сейчас принесу, — говорит Пирс. — Мама, а тебе то же самое?

— Да, спасибо.

Я не привыкла к их ритуалу перед ужином, но семья Пирса делает так каждый вечер. И потом всегда пьют вино за ужином. Если бы я столько выпила, то уже была бы пьяна.

Пока они выпивают в гостиной, я укладываю Гаррета спать. Садимся за стол в семь тридцать. Холтон и Элеонора молчат, и я беспокоюсь, что им не нравится еда.

— Как вам ужин? — я прерываю тягостное молчание.

— Очень вкусно, — отвечает Пирс, хотя на самом деле я спрашивала не его.

Родители Пирса ничего не говорят, но они же едят то, что у них на тарелках, так что все может быть не так уж и плохо.

Когда заканчивают, я спрашиваю:

— Хотите десерт? Я испекла морковный пирог.

Элеонора промокает губы салфеткой.

— Прежде чем ты его подашь, у нас есть новости, которыми мы хотим поделиться.

Холтон откидывается на спинку стула и складывает на груди руки. Он сидит рядом с Элеонорой, напротив Пирса. Его тяжелый взгляд устремлен прямо на него.

У меня возникает плохое предчувствие.

— Что случилось, мама? — интересуется Пирс.

— Хочешь сам им рассказать? — она обращается к Холтону. — Или это сделать мне?

— Я вообще не хочу им ничего говорить. Это ты настаиваешь на том, чтобы впустить их в нашу личную жизнь.

— Пирс — наш сын. И он должен знать.

Холтон ничего не говорит, выглядя жутко раздраженным.

Элеонора продолжает.

— В начале недели твой отец был у врача, и сдал некоторые анализы.

— Какие именно? — Пирс в нетерпении сжимает салфетку, глядя на мать.

— Касательно легких. У него были проблемы в последнее время, и он кашлял кровью.

— Элеонора! — одергивает ее Холтон. — Не за обеденным столом.

— Я только пытаюсь объяснить, почему мы пошли к врачу.

— У меня рак, — выпалил он.

В комнате повисает тишина. Пирс и я смотрим на Холтона. Он внешне выглядит таким здоровым и подтянутым, и я не могу поверить, что у него рак.

Пирс выпрямляется.

— Отец, мне очень жаль это слышать. Какого рода рак?

— Рак легких. И это все, что тебе нужно знать.

Элеонора смотрит на Пирса.

— Твой отец начнет лечение на следующей неделе. Он возьмет отпуск, а это значит, нам нужно, чтобы ты вернулся в компанию, пока его не будет.

Плечи Пирса поникли, он разочарован. Я чувствую то же самое, но знаю, он согласится. Холтон ужасно с ним обращается, но Пирс — хороший сын.

— Конечно, — говорит мой муж. — Завтра первым делом сообщу Джеку.

— Как долго продлится лечение? — спрашиваю я.

— Десять недель, — отвечает Элеонора. — После они проведут еще несколько тестов и выпишут из клиники.

— Перестань вдаваться в подробности, — велит ей Холтон. — Это не их дело.

— Ладно. — Элеонора слабо мне улыбается. — Возможно, пришло время десерта.

— Эм, да, хорошо. — Я тут же встаю и начинаю убирать тарелки. Полагаю, обсуждение окончено.

Пирс помогает мне убирать со стола, и когда идет за мной на кухню, я слышу, как его отец возмущается:

— Она заставила его работать на кухне? Кенсингтон не должен прикасаться к грязной посуде, почему, черт подери, у них нет горничной?

— Рэйчел, идем. — Пирс проходит мимо меня, и я понимаю, что остановилась, услышав замечания Холтона.

— Мне жаль твоего отца, — признаюсь я Пирсу, когда мы ставим посуду в раковину.

Он медленно кивает.

— Мне тоже. Но удивительно, что он позволил матери рассказать нам о болезни.

— Надеюсь, с ним все будет в порядке.

— С ним все будет отлично. У него замечательные врачи.

— Как ты относишься к возвращению в компанию? — Я шепчу, чтобы его родители не услышали.

Пирс вздыхает.

— Это не будет временно. Если я вернусь, то навсегда.

— А ты не сможешь потом опять уйти и работать на Джека?