Они выходят, и я начинаю гадать, что такого о Гаррете они от меня скрыли. Они явно чего-то недоговаривали. И почему Сиерра назвала его сердцеедом? Он использует девушек? Возможно, сестра Жасмин страдала из-за него. Не знаю, но мне еще нужно удостовериться в том, что Гаррет друг. И только друг.

6

В десять минут восьмого ко мне стучится Гаррет. Открывая дверь, я успеваю сочинить комментарий о его опоздании, но когда вижу его, все мысли вылетают из головы.

Даже не знаю, как такое возможно, но он выглядит еще сексуальнее, чем во время ланча. На нем темные джинсы и светло-голубая рубашка-поло, которая подчеркивает цвета его глаз и плотно облегает его атлетические плечи, тем самым вновь притягивая мой взгляд к его телу, от которого просто невозможно оторвать глаз. Наверняка под этой рубашкой скрывается накачанный благодаря тренировкам в бассейне пресс.

— Почему ты так вырядился? — спрашиваю я, пытаясь скрыть свои истинные эмоции.

— Я не вырядился. Просто надел футболку и джинсы.

Еще от него пахнет потрясающим одеколоном.

— Ага, заметно.

— В чем дело? Тебе не нравится? — Он критически осматривает себя, как будто сомневается в собственном выборе. Мне нравится, что я пошатнула его самоуверенность. Даже не знаю почему, ведь никаких оснований придираться к бедному парню у меня нет.

— Какая тебе разница, нравится мне или нет?

— Никакой. — Он выпрямляется и скрещивает руки на груди. — Теперь моя очередь критиковать твой наряд?

— Конечно. Вперед.

Он внимательно рассматривает меня с головы до пят.

— Классическая черная футболка и джинсы. Тебе очень идет.

— Не то чтобы меня волновало твое мнение, но спасибо. Теперь мы можем идти?

На его лице расцветает улыбка. Думаю, ему начинают нравиться мои издевки.

Мы идем в тайский ресторанчик в торговом центре возле кампуса. Это не фешенебельное место, что хорошо. И средняя цена за блюдо — от восьми до десяти долларов. Тоже хорошо. Гаррет ничего не говорит, когда я расплачиваюсь за себя сама. Он бы не осмелился после того инцидента в продуктовом.

После ужина мы отправляемся на вечеринку. Я в ужасе. В школе я иногда захаживала на тусовки, но они никогда мне не нравились. Я не могу находиться вблизи алкоголя. Это приносит слишком много тяжелых воспоминаний из детства.

Вечеринка проходит в старом, обветшалом доме. Мы заходим в открытую комнату, где стоят пара потрепанных диванов и сдвинутый в сторону журнальный столик. Вот и вся обстановка. Это скорее дом для тусовок, а не для проживания. Если бы в Мурхерсте было студенческое братство, то это место идеально подошло бы для его собраний.

На часах половина девятого, и народу пока не много, но кое-кто уже успел перебрать. В глубине комнаты устроен импровизированный бар: длинный складной столик сплошь заставлен стопками, пластиковыми стаканчиками и бутылками с крепким спиртным. Это зрелище навевает воспоминания о матери и бутылках водки, которые были постоянными гостями на нашем кухонном столе.

Я вновь перевожу внимание на Гаррета, который сейчас стоит рядом с двумя парнями.

— Джейд, это Блейк, — говорит он. — Блейк, это Джейд.

Я пожимаю руку долговязому парню с волнистыми светлыми волосами и темным загаром. Одетый в пляжные шорты и футболку, он, кажется, хочет походить на сёрфера, что весьма странно, ведь мы вроде как в Коннектикуте.

— Блейк настоящий придурок, но по неведомой нам причине мы продолжаем позволять ему зависать с нами, — произносит Гаррет.

Парень, стоящий рядом с Блейком, подает голос:

— Не всегда. Иногда, когда Блейк в стельку пьян, мы запираем его в комнате. Он буйный пьяница.

Буйный пьяница. Прямо как моя мать. Мне нельзя находиться возле таких парней. Теперь, когда я знаю, что в друзьях у Гаррета пьяницы, мое мнение о нем несколько падает.