Игра в Реальность - Анастасия Машевская

— То, что я поднималась наверх, ничего не значит. Я могла зайти в кабинет за сумкой и уже потом выйти из здания. — Каро поравнялась с мужчиной у окна на расстоянии вытянутой руки. Лекс мимолетно покосился на девушку и потянулся в карман за сигаретой.

— Могли. — Не стал спорить. — Поэтому я предложил Уиллберу взять кофе. В конце концов, если бы вас не оказалось в здании, он мог бы оставить его на вашем столе.

Каро прикрыла глаза и облизала расползающиеся в улыбке губы. Если раньше она еще допускала другие варианты, то сейчас окончательно убедилась: Лекс тот еще хитрец, и полностью карты никому не показывает.

— Я бы ни за что не подумала, что кофе от Уиллбера.

— Я знаю. — Лекс улыбнулся, не глядя на Каро.

Иви с трудом перевела дух так, чтобы Лоусен не услышал.

— Я подумал, вас не стоит беспокоить сейчас. По крайней мере, кому-то неугомонно приставучему вроде Уилла. Поверьте, он неплохой парень, но порой ужасно прилипчивый.

Каро не сдержала насмешки.

— Я заметила. Но я все еще не верю, что вы шли сюда только для того, чтобы остановить его.

Лекс вытащил изо рта сигарету и почесал большим пальцем краешек губ.

Каро проследила движение, затаив дыхание. А потом отругала себя. Честное слово, она уже не знает, что этот мужчина делает естественно, а что делает нарочно, но настолько не задумываясь, что выглядит естественно! Она натурально запуталась, потому что весь он, Лекс Лоусен, как человек-театр! Театр одного актера! Господи!

— Я хорошо представляю, какую встряску переживает человек, впервые выдержавший переговоры с эмоционально неуравновешенным оппонентом. Который к тому же, как выяснилось, говорит на узко употребимом диалекте. Я погуглил, — признался Лекс. — Про баденский. На одинаковом английском-то люди зачастую не понимают друг друга, а тут… Словом, я решил, что могу побыть с вами.

— Побыть? Вы имеете в виду…?

— Постоять, помолчать. — Тут же нашелся Лоусен. — Послушать, если вы захотите высказаться. Или даже проораться.

Каро могла бы сказать, что баденский — отнюдь не самый мало употребимый из немецких диалектов. Или в самом деле могла поделиться переживаниями. Однако предпочла уточнить главное:

— Почему вы делаете это?

— Что именно?

— Проявляете заботу.

— Потому что это соответствует нормам цивилизованного общества. — Лекс подметил краем глаза, как дрогнули в усмешке губы Каро. — Почему вас это смешит?

— История убеждает нас, что нормы цивилизованного общества умещаются в разгуле, разврате и беззаконии.

— Вы слишком пессимистичны.

— Разве? Закат шумерского наследия в вавилонском царстве, античного мира в Римской империи, Ренессанса и барокко в абсолютизме, европейской цивилизации в окружающем нас хаосе — разве все это не умещается в словах «разврат» и «беззаконие»?

Лекс выдохнул сигаретный дым, опустил голову и… негромко рассмеялся.

— Что? Не ожидали, что я окажусь моралисткой?

Лекс все еще смеялся, и Каро почувствовала себя неловко.

— Если не хотите получить коленом в пах, Христа ради, заткнитесь, — посоветовала она.

— Вы говорите это не потому, что моралистка. Но вы правы: я не ожидал. — Лоусен открыто посмотрел на Каро и качнул головой: «Мое почтение». — Разделяете взгляды Шпенглера? — Поинтересовался Лекс отношением Каро к трудам философа, чьи суждения очевидно лежали в основе заявления о цивилизациях.

— Признаю их наличие. — Каро уклонилась от прямого ответа. — Шпенглер кажется мне не лишенным истины. Однако с некоторыми его оценками трудно соглашаться.

— Технократия? — с пониманием уточнил Лекс. Каро кивнула: именно.

— Сложно сегодня всерьез осуждать прогресс. Кто мы без него?

— Шпенглер все же осуждает не прогресс сам по себе, — поспорил Лекс.

— Но довольно навязчиво связывает идею смерти цивилизации с увеличением роли и значения техники.